Сегодня четверг, 28 марта 2024 г.
Главная | Правила сайта | Добавить произведение | Список авторов | Поиск | О проекте



Категория: Весь список произведений - Поэмы и циклы стихов

Журфак-9-6. Ольга Боголюбова


Поэма пятая. Ольга Боголюбова



Закончен первый курс – и в лад

С желанием надеть штормовку,

Прошусь со вссеми в стройотряд.

Отказывают. Мне неловко:



Ведь стопроцентен тот студент,

Кто весь в эмблемах и нашивках.

У стройотрядовцев акцент

Особый... Я просилась шибко --



Из нашей группы едут все:

Алиев, Газазян и Марков...

Манакина во всей красе --

В зеленой форменке... Мне мягко



Петруша Марков объяснил:

-- А вот начну я материться,

А ты заплачешь -= подкузьмил. –

На стройке некогда чиниться



И деликатничать с тобой...

-- Манакину-то взяли, Мельник,

Невзорову, а мне – отбой?

Подергал Марков синий тельник...



Ну, Марков, ладно. Отомщу.

Еще не раз тебе припомню,

Сексизм нахальный не прощу.

Ведь я сильна – в каменоломню



Меня пошлите – я смогу!

Гляди, ты пожалеешь, Марков!

Ты в вечном предо мной долгу.

Так отомщу, что станет жарко...



Нашли занятие и мне.

Из личных дел всего потока

Убрать достойные вполне

Все сочинения... Их много.



Писали-то не дурачки --

Раз все зачислены в студента,

Набрав приличные очки.

Какие были аргументы



Для удаления эссе –

Не помню...

-- Волоките в урну! –

Но я их подсобрала все,

Соседке отнесла культурно –



Той предстояло поступать...

Наверно много лет шедевры

Журфаковцев пойдут мелькать,

Экзаменаторам на нервы



Изрядно действуя... Теперь

Иные поступили с ними ж,

Возможно... А пойди проверь...

А летом я сменила имидж.



Теперь на голове копна

Соломенная – «скандинавка»...

Из хлопка (может – изо льна)

Аляпистое платье – лавка –



Единственное на виду

Держала – явно им гордилась...

В нем – примой в Пярну как в бреду

Шокирующе заявилась.



И продолжался фейерверк.

Что начат сказочным прорывом

На факультет, что не отверг...

Здесь в потрясении счастливом



От моря и балтийских дюн...

Как много радостей для сердца

Пока душою чист и юн...

Моя душа была отверста



На все хорошее... Арал

Был первым морем, морем детства,

Что постепенно умирал...

Вначале позврлял вглядеться



Из окон поезда в себя --

Плескался прямо возле рельсов...

Но море жаркое губя,

Арыками поля разрезав,



Чтоб хлопка больше дать стране,

Аму и Сыр-Дарьи водицу

Растаскивали... Даже мне

Понятно было: не годится



Лищать подпитки наш Арал –

И он от поезда все дальше

И дальше, дальше отступал –

И вскоре стал не виден даже



В бинокль...

Забылась, отвлеклась...

Я в Пярну еду через Ригу –

Блондинкой в ярком платье – класс!

Легко откладывала книгу,



Когда попутчики меня,

Прибалты-мужики "кадрили",

Друг друга у дверей тесня,

В купе попарно заходили,



Со мной пытались говорить –

Ведь я блондинка – по эстонски...

-- Я русская! – спешу отбрить...

Вещички в пестренькой котомке, --



Объехать на кривой козе

Не эстам с похотью во взоре! --

Встречай мой пярнусский кузен!

Пирс далеко вдается в море,



Где миражи далеких стран...

Забудьте о студентке, люди...

Был первый выход в ресторан

И озорные поцелуи



С веселым парнем на крыльце...

Вернулась инопланетянкой

С улыбкой странной на лице...

Не признаю себя ферганкой --



Здесь недостойные меня –

И я кручу-верчу парнями –

Пусть их сгорают от огня,

Не спят ночами – и кругами



Толпой вокруг меня бредут...

Я хохочу, а в нашем парке

Отплясываю... Ладно... Ждут

Меня в столице...

До запарки



Тружусь на сафре полевой –

Из гряд картошку добываю

В грязи осенней с головой...

Я на здоровье уповаю,



Нагуливаю апетит –

На всех столах, что не доели,

В голодный мой роток летит,

А я и так девица в теле,



А здесь оно еще растет...

Снимаем с грялки шесть десятков

Мешков... У Скоркиной учет –

Строжайший... Против беспорядков



Идет всемерная борьба...

Отбой – а Сашка Бородулин

С Танюшкой Стрельниковой – ба!

В лесок пошли... Ну им и вдули



По первое число пред всем

Отрядом нашим на линейке,

Едва не выгнали совсем...

Стоят две крохи в телогрейке,



Как воробьи – и мне их жаль...

Молодкин с Конторер амуры

Крутили—просто фестиваль

Романов! Слава шуры-муры



В стогу с Карелиной творил –

Ольсинский... А на первом курсе

Два дня он и меня кадрил –

Но не в моем был Славик вкусе.



Он нас в общаге навещал,

Поскольку проживал в соседстве,

С деканом рядом... Привечал,

Но не нашлось местечка в сердце –



И он тихонечко слинял...

И хорошо, что на картошке

Он не меня осеменял –

С Ольсинским разошлись дорожки...



Картошка... Вижу в первый раз,

Как клубни из земли достали.

Она ведь не растет у нас –

Под хлопком все в Узбекистане.



Машиной вывернут кусты,

А клубни мы уже руками,

Что впредь не будут ни чисты

Ни нежны... А земля – то камень,



То жижа – хлынули дожди...

Мы – в борозде с утра до ночи.

И –кха, кха – колотье в груди –

Поочередно простывали –



Но было весело... Тесней

Сдружилась с Лесиной Иринкой,

С Наташей Воливач... Видней

Здесь каждый... С жадностью, хитринкой



Здесь не протянешь и полдня.

Ведь каждый словно под рентгеном.

Душой виляя и темня,

Не скроешь мерзкого, по генам



Доставшегося или так

Приобретенного попутно...

Мешок рогожный – славный стяг!

Под ним кто—чисто, кто распутно,



За что -- судьбой награждены...

Мы в борозде – уже все сестры

С прозванием – Бороздины –

Уже не изначально пестры –



По-деревенски озорны...

Пришедшая из академки

Девчонка... Все изумлены:

В манере фройлян – иноземки



Прескромно села вышивать,

Сосредоточившись публично...

И как же это понисать?

Так обольщала артистично?



Мы обсуждали сей пассаж

До окончания картошки.

Но все проходит. В свквояж

Всяк взял с собою понемножко



На пару-тройку дней с собой

Тех клубней в виде сувенира...

И вновь учеба – вечный бой

С собою – за познанье мира.



Летел ракетою второй

Курс взбалмошный и полный дружбы.

Была я самой молодой

В радийной группе: после службы



Почти все парни... У девчат

И тех три-пять годков отрыва --.

Все интересы – невопад,

Я сторонилась и х пугливо.



Абдукаримов лишь – годок

И тоже – среднеазиатский.

Он лучший – по судьбе дружок –

Чисты воспоминанья, сладки –



О самых лучших на земле

Краях, о самых светлых в мире,

О маме, доме, о тепле,

Бахчах, о хлопке и инжире...



Другие с опытом, умны...

Но первый курс прошел не зряшно.

Теперь мы словно из родни.

Мы дружим – страстно, бесшабашно.



А в дружбе с нами и Москва.

Геннадий Бортников, Высоцкий!

Боготворящая молва

Влекла туда, где дух высокий,



Где личность вдохновенный дар

Растрачивает безоглядно.

И душ отзывчивых радар

Воспламеняет беспощадно



Все чувства... Выстоять должны

Сперва всю ночь у касс билетных...

Зато потом и явь и сны

Полны восторгов многоцветных.



«Глазами клоуна».. Сверкал

Талант Геннадия в спектакле.

Невыразимый чувств накал –

И ничего, что пылью пахли



Галерок темные углы,

Где разместиться удавалось.

Мы это пережить могли.

Ведь в душах сладко отзывалось,



То, что творил большой актер...

Еще сильней взрывал Высоцкий

Душ успокоенность. Простер

Он через зал к душе мосточки.



В Джон-Ридовском, потрясшем мир,

Десятидневье он министра

Изображает, мой кумир!

Так темпераментно, искристо!



В запале действия актер

Из реквизита тумбу скинул.

Толчком порывистым в партер.

-- Пардон! – промолвил, будто вынул



Цветок – и даме подарил,

Вот даме выпало везенье –

Высоцкий с ней заговорил

Со сцены прямо... Наважденье:



Он предо мной и ночь и день.

А голос слышен отовсюду.

Те песни хриплые не лень

Мне слушать вновь и вновь – и буду,



Наверно, до скончанья дней

Я этим пеньем наслаждаться.

Душе восторженной моей

Дано Высоцким вдохновляться..



Семестр так быстро пролетел –

Короткая сюжета главка.

Кто – угадайте – захотел

Со мной лететь к узбекам?...

Здравка!



Без разрешения властей –

Она ведь все же иностранка –

На юг мы покатили с ней.

Поскольку все же я – ферганка,



То стала гидом... Повезла

В Ташкент и Самарканд болгарку,

Коканд ей показать смогла...

Все ново для нее -- и ярко



И экзотично... Иногда

К экскурсионным подключались

Автобусам... Везли туда,

Где знаки древности остались –



По историческим местам...

Пестра история Ташкента.

Холм Мингурюкский... Башни там

И стены... Вид могучих стен-то



Из камня ясно говорит,

Что имя града – не случайно.

«Таш» -- «камень», «кент» -- «селенье»... Гид

Рассказом увлечен... Почтенье



К двум тысячам ушедших лет

Существования Ташкента.

Его судьбы далекой след –

В китайских хрониках... Крещендо



Судьбы: он важную всегда

Роль в мировом играет торге.

На перепутьях города

Растут стремительно... В восторге



Купцы из экзотичных стран:

Ташкент их прибыль умножает...

Потом сюда привнес ислам

Араб-завоеватель... Знает



История, как пострадал

Град от монгольского набега.

Тимур в нем стены укреплял,

Ташкент под властью Улугбека –



Оплот развития наук

Век девятнадцатый сурово

Из ханских вырывает рук

И отдает царю – и снова



«Звезда Востока» обрела

Правителя из чужеродных.

Россия армию ввела,

А с нею алчных и голодных



Купцов – им хлопок подавай,

Шелка, ковры, гранаты, розы...

В войну спасеньем этот край

Стал для бежавших от угрозы



Фашистской... Шестдесят шестой

Землетрясением порушил

Град глинобитный... Был застой

В Союзе – сильно занедужил,



Ослаб социализма строй,

Но к возрождению Ташкента

Все дружно поднялись... Толпой

Неслись строители... Цемента,



Металла, бруса, кирпича

В Ташкент погнали эшелоны.

Была работа горяча –

И встали новые районы.



И нынче град помолодел...

Но в катаклизме сохранились

Дворцы, которыми владел

Аллах в Ташкенте – не разбились



Мемориал на Хаст-Имом,

Где медресе и мавзолеи

Напоминают о былом...

Град, старину свою лелея,



Хранит и мудрость... В медресе

Здесь берегут коран Османский.

Святыню эту знают все

Мир почитает мусульманский



Первоисточником ее...

Болгарку Здравку восхитило

Восточное житье-бытье.

Моих родителей смутила



Подарком: банкою икры

И коньяком болгарским «Плиска».

Такое правило игры

Моей простой семье не близко –



Не знали, что и делать с ним,

Столь экзотично-непривычным

Сим подношеньем дорогим?

Что в данном случае приличным



Считается: открыть? Хранить?...

А чуть позднее я и Здравка

Решили для себя открыть

Ростов, Владимир, Суздаль... Явка



Была в Иванове у нас:

Мы к Ирке Лесиной явились-

Не запылились...

-- Вот те раз! –

Ее родители дивились:



-- А нету Ирочки как раз... –

Она пришла с гулянки поздно –

Не сводит очумелых глаз:

-- Сюрприз! –

А мы – победоносно --



-- Так. Где гуляла, с кем была?

Иришка даже покраснела...

А впрочем, личные дела --

Ее лишь, а не наше дело...



Мои же личные дела...

Я где-то вычитала фразу:

«Она испорчена была

Литературой...» Можно сразу



Сказать, что это – обо мне...

Любовь в моем превратном мненье

Всегда несчастная вполне

И безответна... В разуменье



Подобном в фокусе моей

Влюбленности – то фат-красавец

Самовлюбленный, то злодей,

А то – женатик, точно заяц



Трусливый, тот, кто всех умней –

Преподаватель диамата...

Их выбрав, я душою всей

Влезала в чувство... Мне не надо



Тех, кто давал мне четкий знак,

Что я понравилась... Оставьте!

Таких в своих не вижу снах.

Дай пострадать мне... Ну, кусайте



Воспоминанья, но опять

Все повторяю по шаблону:

Признанья буду лепетать

Неподходящему облому –



Любовь, как говорится, зла...

Я плачу, потому что снова

Влюбилась в явного козла –

Не скажешь лучше, право слово –



Как хочешь это понимай...

Мы едем с Галей Большаковой

Встречать веселый Первомай

На берегах Невы... Толково



Назначил встречу у Петра

Ермек – он тоже в Ленинграде

Пришли... Да где ж он? Нет...

-- Игра

Недобрая, издевки ради?



Абдукаримов пояснил:

У шефов школы на подлодке

Как раз он в те минуты был

И видел в перескоп в чечетке



Нас обозленноых у Петра...

Поверила ему, простила...

Я простовата, не хитра,

Но в простоте таится сила...



Сожгла обиду, претерпя

Был вечер с праздничным салютом...

Едва нас с Галкою толпа

Не смяла... И в кошмаре лютом, --



Толпа нас на кусочки рвет...

Не испытать бы вновь повторно

Такой ужасный переплет:

Я отбиваюсь рефлекторно...



Я даже не соображу,

Как выбрались из переделки --

С тех пор я толпы обхожу

Увижу – не в своей тарелке...



И – практика на «Маяке» --

Пришло журфаковскок лето,

Сдаю заметки...Но в руке

Нет гонорара... Как ракета



Ношусь... Ну, дайте же хоть раз

Заметкой звонкой отличиться!

Ищу сенсации... Но ТАСС

Все знает в по матушке-столице...



А у него авторитет:

Мы с ТАСС’ом об одном напишем,

Но тассовский приоритет

Мои усилья бьет... Не дышим,



Сидим, дыханье затаив --

Однажды повезло бедняге --

Мою заметку – диво див --

Всем курсом слушали в общаге.



Горю, круженье в голове...

Был полдень. Я затрепетала,

Когда на Пятницкой в кафе

Звезду эфира Левитана



Увидела в пяти шагах...

В душе и пиэтет и гордость.

Ее не выразить в словах –

Чарующий, волшебный голос...



Он вдохновлял в войну солдат

В госпиталях, рабочих тыла...

А сам был толст и лысоват –

И даже мне обидно было



За неказистого чтеца...

В кафешке он шутил с друзьями

Негромко – не вещал... С лица

Улыбка не сходила... С нами



Великий, тот, кто восхишал

И выражал собой эпоху...

А как торжествыенно вещал

О космонавтах! Слава Богу,



Мне посчастливилось живьем

Узреть эфирного титана...

Подругам расскажу о том,

Что повстречала Левитана...



А третий курс был точно мост

Из детства к взрослости серьезной.

И чувства шли и мысли в рост –

Уже к учебе кровососной



Настроился иммунитет.

И мы – хозяева журфака.

Живу в высотке тет-а-тет

С Клековкиной... У Ольги тяга



К преступным детям... К ним она

В колонию всегда стремилась...

Подросткам, чья душа темна,

Самоотверженно светилась



Душой возвышенной... Свело

Макаренковское призванье.

С педвузовцами Ольгу... Зло –

Не в детских душах. Осознанье





Того, в чем общества вина,

Что недодали детям ласки –

И потому душа темна...

Все общество нуждалось в встряске



Для порожденья доброты...

Была наставница в педвузе.

Клековкина ждала среды.

Неслась, как шар бильярдный к лузе,



К ней, на Вернадского, домой ---

На обязательные встречи.

Как сделать, чтоб приют тюрьмой

Не стал для тех, кто искалечен



Судьбой с младенчества? Там шли

Дебаты жаркие и споры.

Наверно в ком-нибудь зажгли

Сердца и приоткрыли створы



Для излияния любви

На обездоленных подростков...

Зови, призвание, зови

Те души, в коих подголосков



Сердечный отклик... И меня

Клековкина в тот круг вводила...

Я побывала там два дня –

И больше не пошла... Судила



Не криводушно о себе:

Стезя такая не по нраву.

Журфак – фарватер мой в судьбе,

Я в журналистике – по праву...



Клековкина? Ну, ей видней,

Как ей собой распорядиться.

Мне интересно рядом с ней,

Хоть многому пришлось дивиться.



В общажной кельюшке легко

Читаем Ольгин символ веры.

То горн, то знамени древко,

Косынка, та, что пионеры



На шею вяжут – «будь готов!...

Клековкина душой сияла,

Но свет ее – иных цветов.

Отсвечивала вполнакала



На весь ее энтузиазм.

А Ольгой аспирант увлекся –

Неясно, чем ввела в соблазн.

Пред красотой душевной спекся?



Имел подходы аспирант

К старушке на дверях «Таганки».

Что ж – вариант как вариант –

Я с Ольгой – две театроманки



У аспиранта за спиной

Конспиртивно прорывались

В заветный зал, где надо мной

Всевластно стены размыкались,



Меня чудесно унося

В иные времена и дали...

Философ Селезнев... Меся

Мои мозги, что заедали,



Вгрызаясь в каверзный предмет,

Дал шанс прорваться с рефератом

О фатализме... Брезжит свет –

О мойрах вспомнила... Цитатам



Из классиков, как должно, дань

Обильно отдаю... А мойры –

Моя находка. Классно? Глянь,

Профессор, не куроча морды...



Сказать по правде реферат

Переписала в «историчке» --

(Как, верно, до меня стократ

Другие делали) -- из книжки.



Однако тема в ней была

Раскрыта экстраординарно –

И мэтра сильно проняла...

Мы – третий курс. И элитарно



Куратором сам граф Толстой

Приставлен к нашей группе славной –

Интеллигентный и простой

Был личностью полномасштабной.



Одно присутствие его

На факультете озаряло.

К нему влекло сильней всего

Добросердечье, подкупало...



Он и в общаге навещал

Своих подшефных по-простому,

На семинарах просвещал

Так, что, пожалуй, Льву Толстому,



Будь жив, гордиться б за Илью

Все находились основанья.

И я мою судьбу молю,

Чтоб мне по русскому заданья



Как можно лучшн исполнять...

Однажды в Ясную Поляну

Граф взялся нас сопровождать –

Описывать восторг не стану.



Нас там директор принимал,

Илюшу помнивший кадетом.

Тогда был графский отпрыск мал.

В поместье появились летом,



Когда толстовская семья

Из эмиграции вернулась

Увы, на круги – не своя...

Я к этой боли прикоснулась.



Для нас экскурсию провел

Директор по всему поместью.

Осенним золотом расцвел

Октябрь в окрестном редколесье.



У яблонь спелые плоды

Лежали на траве пожухлой

Никто не приходил в сады,

Чтоб собирать их – знаком жуткой



Заброшенности всей судьбы

Прославленного в прошлом рода.

Туда, где графские гробы

Покоились в земле, и хода



Куда туристам праздным нет,

На кладбище Толстых, с Ильею

Нас привезли... Осенний свет

Нас ностальгическою болью



По невозвратному питал...

В Никольской церкви, что на кочах,

Печальный тот же дух витал...

Незабываемый денечек!



Поскольку во главе держал

Все словари в главе умнейшей,

То он безмерно много дал

Мне, перед ним благоговевшей.



У Новосельцевой – не то,

Боюсь, что политэконома –

(Мои мозги как решето) --

Не выйдет из меня – оскома



От всей премудрости ее...

И у Косоговой желанье

Меня унизить – е-мое! –

Иду к ней точно на закланье –



Весь English опротивел с ней...

Терпенье, девушка, терпенье!

Вечерняя Москва! Огней

Сияние! Отдохновенье



Нам обещал «Узбекистан»...

Да, в дни стипендии бывало

Мы забегали в ресторан.

Нас неизменно развлекало



Обилие густых усов

При кептарях-«аэродромах»....

Герои рыночных весов,

Из коих каждый был не промах



Не только –«выпить-закусить»,

Прервав обжорку и попойку,

На ярких девушек косить

Глазами, рефлекторно стойку



Всмг принимались делать, нас

Тем веселя порой до колик..

А те не сводят жарких глаз,

Шлют фрукты нам, зовут за столик...



Разнообразила житья

Сия культурная программа...

Сердечко чуткое мое

Задела болью телеграмма.



О смерти деда в октябре

Она бесстрастно известила...

Я, очи обратив горе,

В душе молясь о нем, грустила.



Он прожил восемьдесят пять,

От ущемленья грыжи умер.

Трудяг сугубых отмечать

Могла та немочь... Тихий зуммер



Той смерти праведной потряс

Основы мирозданья тайно –

И откликлом дошла до нас –

(Я догадалась – не случайно) –



Из-под Ростова-на-Дону,

Как эхо отгремевшей битвы –

(Я к деду эту весть тяну) –

У Белой вырыли Калитвы



Ребята – сбитый самолет,

А в нем – истлевшие останки.

И выяснилось, что пилот –

Мой дядя... В вести-бумеранге



Видна мистическая связь

С уходом деда... Сын Василий,

Свиданьем с дедом вдохновясь

В том мире, оказался в силе



До нас известье донести,

Чтоб знали, чтобы не забыли...

Жаль, никого нельзя спасти.

Но наша память тем, что были,



Что жили прежде и ушли –

В загробной жизни их – отрада...

Тем следопытам, что нашли

Разрывом вражьего снаряда --



Фатально сбитый самолет,

Поклон от нашего семейства...

Журфаковская жизнь ведет...

По счастью я не знала зверства



Физвоспитателей. У нас

Лафа в спецгруппе полудохлых.

Едва свет жизни не погас

В Манакиной в итоге долгих,



Изматывающих до дна

Забегов лыжных марафонских.

В спецгруппе нашей цель одна:

Поползновений чемпионских



Не дозволяется – ни-ни!

Наставница нам пульс измерит:

-- Чуть участился, отдохни!

Едва ли в это кто поверит,



Но истинно в спецгруппе так.

Однажды плавали в бассейне.

Дитя пустыни, как тюфяк

Пошла ко дну, а всем – веселье.



Меня на удочку и – вверх,

А пульс не участился вовсе.

Я знала: утонуть при всех

Мне не дадут... Молчим о пользя



Той физкультуры... То одно,

Что сильно не перегружали,

В безсилье полном пасть на дно

Не дали мне, нее пережали –



Уже гуманно... Вторник – день

Для всех – военной подготовки.

Я в ней без радости – пнем пень.

Уколы требуют сноровки,



А также важен интерес.

А мне сестринские занятья

Довольно чужды, вовсе без

Одушевленья постигать я



Те знанья стала, раз должна...

Зато высотка вдохновляла.

С высоким смыслом создана

И наши удовлетворяла



Все нужды разные сполна...

А для меня особо ценны.

Что те, чьи звездны имена,

Дают в высотке нам концерты:



И Ойстрахи – отец и сын,

Таривердиев и оркестры,

Елена Камбурова – Грин

Эстрадной песни... Шли семестры.



Сдавала сессии... Жила...

На праздники садилась в поезд.

Я даже в Минске побыла,

Хатыни поклонилась в пояс.



А с группой в выходные дни

Под руководством Газазяна

По Подмосковью мчим одни,

Без старших, значит... Показала



Дворянская былая Русь

В тех романтических поездках

Душе... С душою разберусь.

Она в себя вбирала резко



Увиденное, а потом

Те впечатленья воскрешала.

Душа – воспоминаний дом,

Пресветлых чувств моих держава.



Венец экскурсии – пикник,

Костер с картошкой на природе.

Миг без конспектов и без книг

Потерян для учебы вроде,



Но тоже многому учил,

Давал эмоциям подпитку,

Ушибы памяти лечил

И самобичеванья пытку...



|

Автор: ventse / Дата добавления: 25.03.2007 05:50 / Просмотров: 1460

Найти все творчество этого автора



Комментарии

Комментариев нет.

Авторизуйтесь, и Вы сможете добавлять комментарии.



© 2004–2024 "Стихи и проза" | Создание сайтов в Донецке — Студия Int.dn.ua | Контактная информация | Наши друзья
Артемовский городской сайт Rambler's Top100 Рейтинг литературных сайтов www.topavtor.com