Сегодня четверг, 28 марта 2024 г.
Главная | Правила сайта | Добавить произведение | Список авторов | Поиск | О проекте



Категория: Весь список произведений - Проза

Все кончится хеппи-эндом

Моя маленькая радость. Она своим нетвердым штрихом добавляет нужный оттенок в карандашный набросок, именуемый моей жизнью. Когда вижу ее, дословно понимаю, что имеют в виду, когда говорят «с замиранием сердца». Так и есть, сначала от восторга и радости, оно начинает бешено биться, и боишься, что вот-вот выскочит, но, через несколько секунд оно блаженно затихает, пока последнее «бум» не поставит восклицательный знак в описании моих чувств. В описании, которые никто не прочтет, не сможет понять, ощутить, оправдать. Так много слов сказано про любовь, и так много людей, читающих написанное, без понимания смысла. Людей с осуждающим взглядом, который я чувствую спиной. Что говорить? Я живу с таким человеком. Нарочно громко гремя посудой, она выражает свое недовольство мной, хотя иногда я чувствую, как прислонившись лбом к дверному косяку, она смотрит в мою сгорбленную спину, ожидая чуда. Мне жаль ее. Бедняжка, она пытается понять, о чем я молчу вечерами, уставившись взглядом в окно, старается быть хорошей и не стыдиться своих необдуманных поступков, но чаще приходит к мнению, что мне все равно. Проследив за моим взглядом, она гонит свои подозрения, считая, что знает обо мне все, и, конечно же, заметила бы во мне любую, даже саму маленькую слабость, не говоря уже об этой. Поэтому не очень беспокоит меня, когда грохотом посуды выражает свой гнев. И я смотрю в окно, наблюдая за моей маленькой радостью, прислушиваясь к замиранию сердца.
Мое счастье! Ей от силы пятнадцать лет, а как держит себя. С каким превосходством она говорит со своими сверстницами, и они безропотно выполняют ее распоряжения. С каким презрением провожает взглядом мальчишку, посмевшего дернуть ее за волосы, и на его веснушчатом лице такое раскаяние, что, кажется, сейчас заплачет. Маленькая принцесса, я жду ее каждый вечер, в одно и то же время, когда родители, в общем, ничем не примечательные молодые люди, отпускают ее, искупав в нежности своих влюбленных взглядов. Им, наверное, очень трудно расставаться с ней даже на секунду, по крайней мере, мне было бы невыносимо трудно. Она выходит из подъезда, окидывая свое королевство величественным взглядом. На тоненьких ножках изумительные туфельки, и чему тут удивляться? Принцессы не надевают кеды, как многие, облаченные в джинсовые костюмы девчонки, вырастающие вокруг нее, как грибы после дождя. Вскинув прелестной головкой, она что-то говорит им, они послушно смеются ее шутке, и расступившись, дают ей пройти, что бы следовать за ней, как королевская свита.
Когда я заметил ее впервые? Она возникла ниоткуда, внезапно. Я потерял интерес к телевизору, перестал читать детективы, и обращать внимание на грохот с кухни. Я не помню ее взросления, мы часто проходим мимо соседских детей, не обращая внимания, не зная, как их зовут, как зовут их родителей. И вот, из этой толпы снующих, толкающихся, ревущих по пустякам детей, появляется такая жемчужина. Ее черты несут в себе что-то латинское. Что-то мексиканское, или бразильское, вряд ли я могу понять различие между лицами людей из этих стран, основывая свои знания на редких кадрах из сериалов. Но смуглая кожа, темные глаза, и даже прикус кажется каким-то другим, не европейским, и не монголоидным. Хотя, конечно же, никакая она не мексиканка. Откуда им взяться в наших краях? Ее манеры не отличаются от манер других женщин, а она ведет себя именно как взрослая женщина, не смотря на годы. Точно так же она пожимает губы, выражая обиду, так же одергивает платье, перед тем как сесть, и так же, указательным и средним пальцами убирает тонкую прядь черных волос, норовящих остаться в уголке рта. Впечатление не портят даже прожилки вен, синей сеткой проступающие через тонкую кожу на ее висках.
Ее зовут Елена, и женщина, бьющая на кухне посуду в надежде привлечь мое внимание, ее тезка. Когда-то, я нежно называл жену Ёлочкой, иногда сокращая до Ёла. Почему-то я тянул единственную согласную букву, говоря «Йолла», и от этого все вскидывали руками:
- У Вашей жены такое необычное имя! – а имя было обычным. Сделать его необычным старался я. Многие так и продолжают называть ее Иоландой, веря в нашу легенду, и ей это нравится. Пусть это будет моим подарком. Но, по старой привычке, я называю Ёлочкой мою маленькую соседку, вызывая у Йоллы приступы ревности. И тогда я говорю:
- Дорогая, это же ребенок! Ну, сколько ей лет? Пятнадцать, четырнадцать? Зачем ты изводишь себя?
- Не ври мне! – кричит она в ответ, – Ты все время трешься вокруг этой девчонки! – и это не правда.
Хотя, мне хочется по-другому. Да, я хочу увидеть влюбленный восторг в ее взгляде. Да, мне нравится гладкость ее кожи, которая уже давно потеряна Йоллой, но я не чувствую себя виноватым потому, что ничего не делаю для осуществления своих желаний.
Иоланда тоже придумала мне имя.
- Ты мелкий человек, Джакалл! – кричит она – Я дала тебе верное прозвище. Только шакалы падки до мелкой дичи, и не способны на настоящее завоевание! – очевидно, что под настоящим завоеванием она подразумевает себя.
Она не называла меня Евгений, или Женя уже много лет. Теперь меня зовут Джакалл. Наверное, я дал плохой пример для подражания. Я в этом почти уверен. Но, так же, как с Йоллой, знакомые и соседи очень быстро привыкли к моему новому прозвищу, а с настоящим именем были знакомы только несколько человек на работе, и гаишники, регулярно проверяющие мои права.
Джакалл и Иоланда. Когда-то это казалось таким оригинальным. А теперь мне кажется милым Евгений и Лена, и каждый раз, проезжая мимо школы, в которой она учится, я сбавляю скорость, в надежде увидеть ее среди множества некрасивых на ее фоне детей. Иногда мне везет.
- Дядя Джакалл, Вы домой едете?
У нее еле уловимый акцент. Мексиканка? Колумбийка?
- Тебя подвезти, Ёлочка? – улыбаюсь ей.
- Если не сложно. И еще, если это Вас тоже не затруднит, перестаньте называть меня этим дурацким прозвищем. У меня есть имя.
Она села на переднее сиденье, рядом со мной, и одернула короткую юбочку, целомудренно сдвинув ноги. Я опаздывал. Черт побери, как же я бессовестно опаздывал на встречу, которую сам инициировал, но отказаться от такого не мог. Я не мог бросить ее на милость провожатого мальчишки, чье лицо покрыто веснушками и юношескими прыщами.
- Как учеба? – спросил я – Гранит науки не слишком тверд?
- Все нормально, - спокойно ответила она – Вот только, скучно у нас. Ничего не происходит. Слава богу, мы скоро переезжаем.
- Переезжаете?
У меня есть причина для беспокойства?
- Да.
- Тебе не нравится наш город?
- Дядя Джакалл, я же не сама. Папу переводят в столицу. Кроме того, что в нашем городе хорошего?
- А что хорошего там?
Боже мой! Я уговариваю ее остаться?
- Там много интересного. Выставки, театры, концерты. А что у нас? Школьная дискотека, под присмотром учителей? Тоже мне, развлечение! – и она презрительно хмыкнула.
Доехали быстро, и не столько потому, что я опаздывал. Мне нужно было остаться наедине с этой новостью.
- Спасибо, дядя Джа… - сказала она, оставив окончание моего прозвища за захлопнутой дверцей.
- Растаман вайбрейшан, - сказал я сам себе, и рванул с места.
Hey, Mister Music, sure sounds good to me!

***
Бессонница, сегодня именно она мое страшное проклятие. Я смотрю в черноту окна, не включая свет. Так лучше видны силуэты, время от времени проплывающими по ночной улице темными бесформенными привидениями.
- Ты заметил, - говорит Йолла – как в том месте, где ты сидишь, ножки стула продавили пол?
Я растерянно смотрю вниз, и со временем понимаю ее иронию. Полы на кухне выложены плиткой. Их нельзя продавить.
- Что с нами случилось, Джакалл? – спрашивает она, стоя за моей спиной – Почему мы не родили детей? Наша дочь, могла бы учиться с ней в одном классе.
Не оглядываясь на нее, я встаю и ухожу, оставляя ее со своими сожалениями. Она не виновата. Если бы я был немного смелее, я бы освободил ее, и она бы справилась с этим. А сейчас, нужно просто дождаться утра.
Я ворочаюсь в постели, невольно сбрасывая с себя руку, обнимающую меня.
- Ты должен что-то решить, - говорит Йолла, и в ее голосе сквозит беспомощная истерика – или я, или эта малолетняя ведьма.
- Они скоро уезжают, - отвечаю я, и вижу, как она светлеет лицом.
Ее лицо барометр ее настроения. Она блондинка, с бледной кожей, быстро меняющей пигментацию. Изменение настроения всегда заметно по прилившей к лицу крови, а само настроение можно угадать по оттенкам красного. Если малиновый – это злость. Чуть розовая кожа – радость.
Как зовут этих симпатичных людей? Кажется Виктор и Ольга. Все-таки странно, что живя в одном доме, мы знаем друг о друге, так мало. Кем он работает, и чем он так важен в организации, где служит, что из нашего захолустья его направляют прямиком в столицу? Как все это не вовремя.
Хотя, а что бы я сделал? Так же молча, взирал бы на нее из кухонного окна, не больше.
- Доброе утро, Виктор.
- Доброе утро, Джамал.
Он тоже не помнит, как меня зовут, и я поправляю его.
- Ну да, Джакалл. Извините.
- Я слышал от Вашей дочери, у Вас некоторые изменения в жизни.
- Да. Переезжаем. Получил перевод в столицу.
- Чем Вы занимаетесь?
- Автомобильная дистрибьюция. Захотите сменить марку авто, звоните, попытаюсь что-нибудь придумать со скидкой, - он рекламно помигивает мне, дает визитку, и садится в машину, видимо той марки, которую продает.
Не представляю, как я жил все это время без чувств, без эмоций. Как безразлично я перелистывал настенный календарь, останавливая взгляд на анекдотах, не удостаивая вниманием кулинарные рецепты. День сменял предыдущий, простым удалением листка, и, не смотря на то, что мы с Йоллой имели особенность просматривать календарь перед тем, как повесить на стену, каждый листок был единственной новостью за эти сутки. И это было единственным, что мы могли назвать общим: ностальгическую любовь к настенному календарю. Он вешался сразу после того, как была наряжена новогодняя елка. Но не это вспомнилось мне. В этот день, когда мы просматривали календарь, мы были совершенно одни. Мы никогда не приглашали гостей. Сейчас конечно не новый год, но…
- Может быть, Вы примете приглашение в гости? – говорю я – Все-таки прожили вместе, по-соседски, не один год, а ни разу не нашли времени на общение.
- Нам было бы очень приятно, - улыбается он, и я даю ему свою визитку.
- Тогда я позвоню Вам позже, Виктор. Вы тоже заканчиваете в шесть?
-Да.
- Тогда, до звонка.
- До звонка.
Он не разочаровал меня. Действительно, очень милый человек, и, хотя я еще не говорил с его женой, уверен, она тоже очень мила.
Сегодня я уеду с работы раньше. Надо заехать в супермаркет, купить каких-нибудь фруктов и вина, захватить деликатесов. Я так волнуюсь, как будто это мое первое свидание, и я не знаю, какие цветы выбрать. Кстати, цветы тоже не будут лишними.
Я так и не научился вести машину, говоря по телефону, он все время соскальзывает с плеча.
- Привет, - говорю я.
- Привет, - отвечает Йолла.
- Я взял на себя смелость пригласить гостей. Надеюсь, ты не против?
- Гости? – ее лицо слегка розоватое, судя по голосу – Конечно не против. Это замечательно. У нас с тобой так давно никого не было!
«Давно», это никогда.
- Я очень рада. Хорошая новость, и приятные заботы.
- Я заеду в супермаркет после работы. Есть какие-нибудь пожелания?
- Я подумаю, и вышлю список смс-кой.
- Хорошо, я все куплю.
- Ты ничего не забыл?
- Вроде нет. А что?
- Хотя бы скажи, кого мы ждем.
И я сказал. Я не знаю, какого оттенка было ее лицо, но повисшее молчание немного разбавило радость.
- Хорошо,- наконец услышал я – но это будет твой последний каприз.
***
- Как нехорошо получилось, - говорит Йолла, и цокает языком. Теперь я сразу понимаю ее сарказм.
Я сижу на полу, и из моего носа сочится кровь.
Мы созвонились с Виктором в шесть, и договорились о времени. Йолла нарезала буженину и сыр тонкими, прозрачными пластинами, а я вымыл и разложил фрукты и виноград в хрустальные фруктовницы. В этот момент в нашем доме царил мир, в котором каждый занимал свое место, не нарушая пространства партнера. В какой-то момент я даже заметил промелькнувшую мысль о семейном счастье. Но это была всего лишь секундная слабость.
Ольга пришла в красивом платье, Виктор был в костюме, кажется в том же, в каком я видел его утром. Они принесли конфеты и цветы для Йоллы.
- У вас такие странные имена! – воскликнула Ольга. Она, как и все, не знала о нашей тайне.
- Ничего странного, - возразила Йолла.
- Ну что Вы? Иоланда - такое красивое имя. А у Вас, Джакалл, оно какое-то восточное?
- Если и восточное, то далеко за тихим океаном, - ответила за меня жена – Сейчас все знакомы с английским, не сложно перевести…
- Вообще то, у нас вполне обычные имена, - поспешил вмешаться я – Йолла тезка Вашей дочери, а меня зовут Евгений. Это такая игра с именами. Уже не помню когда она началась, и откуда мы взяли эти прозвища, но так нас теперь называют.
- Я помню, - вставила Йолла.
- Ну, что же мы стоим? – улыбнулся я – Хороши мы, хозяева, держим гостей на пороге. Прошу к столу.
Йолла улыбается, и, кажется, ведет себя непринужденно, но мы живем вместе уже давно, и я слегка напряжен. В ее глазах появилось что-то, о чем я раньше не знал.
- Вы знаете? Это действительно странно, что люди так отдалены друг от друга! – говорит Ольга – Сейчас люди спасаются от одиночества при помощи интернет, заводят знакомых и друзей во всем мире, и совершенно не имеют понятия о том, как зовут соседей, или, чем они заняты.
- Согласна с Вами, Оленька, - ответила ей Йолла – Из вашей семьи мы знакомы только с одним человеком.
- С Леночкой? – улыбается наша гостья.
- Да, с ней. Хотя, я не так хорошо, как Джакалл. Это он в ней души не чает.
- Вы знаете? Я так ей горжусь. Отличница, умница, по-английски разговаривает, как будто всю жизнь прожила где-нибудь в Уэльсе. Сейчас учит испанский. Она очень взрослая, не по годам. Все понимает.
- Не по годам, – вторит Йолла – А сколько ей сейчас?
- Тринадцать.
- Уммм. Скороспелая. Я думала, она уже паспорт получила.
Ольга, ослепленная гордостью за Лену, похоже, не замечает сарказма Йоллы.
- Давайте выпьем за наше знакомство, - спешу вставить я – оно, к моему сожалению, будет не долгим, уж поскольку вы уезжаете.
- Да, - говорит Йолла – жаль, вы Леночку не прихватили.
- У Лены свои интересы, - говорит Виктор, и меня так и подмывает спросить, какие они.
За столом льется непринужденный разговор, смысл которого я не улавливаю. Я рассеянно жую нарезанную Йоллой закуску, озираясь на кухню, туда, где стоит мой стул. Каждый день в это время я сижу на нем, провожая ее фигуру зачарованным взглядом, и этот ритуал уже вошел в привычку. Я не могу усидеть на месте, и меня тянет к моему стулу. Чтобы попасть туда, я придумываю повод. Я предлагаю Виктору выйти покурить, хотя бросил полгода назад. Это немного неудобно, смотреть на нее, когда рядом ее отец, но я не могу удержаться. Я должен увидеть, как она смеется, как ветер нежно касается ее волос, отбрасывая их назад. Сколько мне осталось времени? Как долго я смогу видеть ее? Хотя бы просто видеть.
- Когда вы уезжаете, Виктор?
- Через две недели. Я должен сдать дела преемнику.
- Идете на повышение?
- Скорее наоборот. Здесь я был директором филиала, а там менеджер по поставкам, но там центр. Больше денег, больше возможностей, плюс загранкомандировки. Жилье, пока ведомственное, но продав квартиру здесь, можно что-то придумать.
Две недели. Четырнадцать дней. Восемьсот сорок часов. Пятьдесят тысяч, четыреста секунд. Какие колоссальные цифры. Может показаться, что это ужасно долго. Почти вечность. Но, две недели, такой ничтожный срок.
- Да, да, - слышу я голос Йоллы, они с Ольгой остались в гостиной – Будь она старше, он и не думал бы. Хотя, я счастлива, что он, по крайней мере, не маньяк. И без него столько мрази по земле ходит.
Когда я вхожу в комнату, Ольга смотрит на меня с ужасом. Похоже, признание Йоллой нормальности моего поведения не убедили ее.
- Вить, - говорит она, не сводя с меня ненавидящего взгляда – я хочу уйти.
- Что случилось, дорогая?
- Это омерзительно! – морщится она.
- Что ты ей сказала? – спросил я у Йоллы, после того, как они ушли.
- Ничего особенного, - ответила она, пожимая плечами – По-моему, она склонна к истерии.
Мой вопрос, не больше, чем сотрясание воздуха. Я не узнаю, о чем шла речь, пока нас не было в комнате, об акселерации детей, или о безопасности онанизма. Я этого никогда не узнаю, и потому я не был готов к их поведению. Для меня было неожиданностью злобный выдох Виктора: «Прочь с дороги», и уж тем более я не ожидал, что когда я замешкаю, желая объяснить и исправить, я получу этот удар.
- Ай-яй-яй, - качает головой Йолла – Как нехорошо получилось, - и цокает языком.
***
- Дядя Джакалл! А вы точно не маньяк? – слышу я голос Лены, и вздрагиваю от неожиданности.
Откуда она подкралась? Выход из школы в поле моего зрения. Ее шея чуть прикрыта воздушным платком. Такая мелкая деталь, а так скрашивает строгость ее костюма. Она улыбается мне, чуть с хитринкой, понимая, зачем я здесь. Наверное, вчера был серьезный разговор с родителями.
- Каждый день приезжаете к школе, ждете меня. Это немного подозрительно.
- Нет, Лена, - отвечаю я – Я абсолютно безопасен для тебя.
- Да уж, - плюхается она на переднее сиденье – Знаю я вас.
- Леночка, прости, но я думаю, после вчерашнего будет не правильно, если я привезу тебя домой.
- Я не знала, что Вы трус, - вскинув брови, удивляется она, - Кроме того, разве я просила отвезти меня домой?
Кто ты, мое сокровище? Как, с такой легкостью, ты, по сути, совсем несмышленыш, безошибочно угадываешь мои мысли и желания? И откуда ты знаешь, что мне не хватает смелости сделать то, что я хочу сделать? На кончиках моих пальцев я чувствую легкий зуд и покалывание, настолько сильно мне хочется прикоснуться к тебе, к тонкому изгибу твоей шеи, к легкому румянцу на щеках.
- Я не знаю, что Вы вчера натворили, - говорит она, вскинув руки, как дети, когда показывают, что вымыли их – но такого шороху навели. Мама проплакала весь вечер, а папа запретил с Вами даже здороваться
- Они все неправильно поняли. Они сочли, что я…
- Знаю, - перебивает она – Так жаль. А я девчонкам в школе наврала, что Вы мой парень. Завидуют мне, до смерти. Теперь придется соврать, что я Вас бросила, только нужна очень веская причина. Поможете?
- Измена? – неуверенно спрашиваю я.
- Не пойдет. Я порядочная девушка.
- А если изменила не ты?
- Что? - и она заходится хохотом, - Чтобы кто-то изменил мне? Вы думаете в эту чепуху можно поверить? – а отсмеявшись, серьезно смотрит на меня и говорит – Вы совсем не умеете врать, дядя Джакалл. Ладно, я пойду. Сейчас урок геометрии, перемена скоро закончится.
- Погоди. Что тебе сказали родители?
- Мне ничего. Я подслушала. Мама сказала, что Вы извращенец.
- Лена, это не правда.
- А жаль. Даже прикольно, - и она подмигивает мне.
Теперь, как бы, с самого раннего детства, я не сопротивлялся этому утверждению, мне совершенно ясно: девочки взрослеют раньше.
Много раньше.
***
- Виктор?
- Одну минуту.
Корпоративный телефон, старая визитка. Сам аппарат уже у преемника.
- Добрый день, - слышу я стандартную фразу. Все, говорящие ее в рабочее время, почему-то копируют интонацию ведущих телепередач.
- Добрый день, Виктор. Мне нужно поговорить с Вами.
- Это Вы, Джакалл? – хорошо, что он на работе. Обращается на «вы», придерживаясь правилам делового стандарта.
- Да. Я прошу Вас выслушать меня, хотя было бы правильней поговорить с глазу на глаз.
- Что Вы хотите сказать?
- Это ревность.
- Что?
- Ревность Йоллы. Не более того. Я не знаю, что она наговорила, но я не делал ничего, что повредило бы Вашей дочери. Давайте встретимся.
- Хорошо. Когда, где?
- В час дня. Кафе в центре, на углу, как въезжать…
- Понял, понял. Хорошо, в час.
Центр города соответствует его размеру, и тоже не велик. Несколько улиц. Они соединены в одну сеть маленькими перекрестками, где с трудом могут протиснуться две машины. Из-за этого тротуары заняты припаркованными авто, и я опаздываю, в поиске места для своей машины, кружа вокруг назначенного места.
- Давайте сразу к делу, Джакалл. У меня не так много времени, - говорит Виктор.
- Хорошо, - говорю я – Я не знаю, что Йолла сказала Вашей жене, но уверяю Вас, это неправда.
- Я тоже после подумал, что вспылил. Вы уж простите меня, Джакалл, за разбитый нос. Все, что я услышал, было просто невероятным.
- Тогда я уверен, что сказанное было ложью. Она меня ревнует к Вашей дочери, и если быть честным, ревнует не безосновательно. Я действительно люблю Лену, но клянусь Вам, я ни разу не делал ничего такого, за что Вам стоило бы переживать. Никакой я не маньяк, и понимаю, насколько безнадежна для меня разница в возрасте.
- Вы любите нашу Лену?! – он удивлен, - Но, она же еще совсем ребенок.
- Для Вас, Виктор. Для Вас и Ольги. Она Ваша дочь, как еще вы можете ее воспринимать?
- Это же ненормально, Джакалл! – его брови возмущенно подпрыгиваю вверх.
- Ты считаешь? – моя обида придает мне наглости, - Ответь мне, только ответь, стараясь не поддаваться чувству родительского долга, или общепринятой морали, постарайся сказать правду: Почему, если мужчина полюбил женщину, старше его, этому находится множество оправданий, но стоит ему полюбить юную девушку, на него приклеивается ярлык извращенца? Почему так?
- Это неправильно, ненормально. Она еще не женщина.
- История утверждает обратное. История говорит, что девочек и младше отдавали для совершения выгодной сделки, при этом они ухитрялись рожать детей. Нет, я не предлагаю никаких сделок, я просто пытаюсь понять эту мораль. Я тоже подчинен ей, и следовал ее правилам до сего дня. Но, так случилось, что ваша дочь растет, и я всего лишь первый мужчина, который принес вам это беспокойство. И ты знаешь, хотя, может быть гонишь от себя эти мысли, но знаешь, будут и другие, не хуже и не лучше меня. Так скажи же мне, в чем правота этой морали, если человек сам попирает ее время от времени, тогда, когда ему это выгодно? Девушек отдавали за стариков, пары знакомились перед самой свадьбой. А мыслимо ли сейчас, чтобы девушка вышла замуж за кузена? Это же кровосмешение. Христианский грех. Раньше никто не обращал на это внимания.
- Джакалл, - говорит Виктор, помешивая кофе – Если Вы вызвали меня для того, чтобы вспомнить уроки истории, сейчас не самый подходящий момент. Скажите, чего Вы хотите?
- Снимите эту глупую блокаду. Не говорите жене о моих чувствах, а просто убедите ее, что с Леной все будет в порядке. Я не сделаю ничего противоречащего вашей морали. Я обещаю.
- Зачем Вам это? Вы же взрослый человек. Можно оправдать все, даже измену Вашей жене, но выберите кого-нибудь близкого с Вами возраста.
- Вы скоро уедете, Виктор. Очень скоро, а мне просто необходимо видеть ее. Измены жене с дамами моего возраста, пьянки, которые вероятно мне тоже простят, все это будет позже, а сейчас просто позвольте мне видеть ее, говорить с ней. Всего лишь невинная болтовня. Разве я многого прошу?
- Вы знаете, Джакалл? У меня есть знакомый психиатр, может вас познакомить?
- Бросьте. Я не насильник детей. Я не убийца-маньяк.
- Я сомневаюсь…
- Виктор! Я просто люблю ее.
***
- Как тебя встретили на работе? – спрашивает Йолла.
Меня приняли хорошо. Даже стали лучше относиться. Теперь я стал таким же, как они, живым человеком, способным в пьяной драке получить в глаз. Я стер эту границу, и в благодарность получил кучу советов, как избежать отечности и неприятного лилового оттенка с левой стороны от носа. Коллеги мужчины быстро нашли темные очки, а женщины замазали синяк тональным кремом. Никто не приставал с вопросом, за что. Иногда они сами не могли дать ответ на этот вопрос, так какой смысл спрашивать у меня? Главное, теперь свой, а то, вон, сколько лет проработали вместе, а даже выпить по-человечески не случалось.
- Меня встретили хорошо.
Я чувствую усталость. Я сижу у окна, и считаю секунды. До их отъезда осталось несколько дней, и Йолла глушит свой плач бубнящим телевизором. Я вхожу в комнату, и приобняв ее за плечи, укладываю головой на мои колени, а она, как слепой котенок, тычется мне в ладонь, согревая мою кожу упругими выдохами.
- За что, Джакалл? - спрашивает она.
А я не знаю, за что я так наказываю ее. Не так давно я не мог даже предположить, что такое произойдет со мной, и мне все нравилось в ней, даже веснушки на ее спине не вызывали привычного омерзения. Столько лет я жил с ней не чувствуя необходимости в других лицах, я не искал других женщин, предпочитая уют с этой женщиной, женщиной подарившей мне тепло своего сердца. И мне совсем не хочется заставлять ее мучиться, я не хочу видеть, как много у нее слез.
- Бедная моя Ёлочка, - говорю я, и эти слова вызывают новый взрыв ее плача.
Я снова начал курить, и дым обжигает меня изнутри, раздирая мое горло. Дым стал совсем другим. Он разъедает глаза, и от этого они слезятся. Теперь мы больше молчим. За ужином, перед телевизором, в постели, и даже грохот посуды прекратился. Сталкиваясь в коридоре, мы извиняемся друг перед другом, не так, как родные люди, и Йолла не смотрит в мои глаза. Так мы живем почти две недели, но кажется, что это дольше, чем вся наша жизнь.
- Ничего, - говорю я, гладя свободной ладонью ее волосы – Скоро все кончится.
Она всхлипывает как ребенок, не отпуская моей руки, пряча в ней свои воспаленные глаза.
- Я больше не обижу тебя, Йолла. Все будет хорошо.
Я успокаиваю ее, и смотрю на часы одновременно. Я не могу терять секунды, я очень ценю время, подаренное мне. И когда она засыпает, я аккуратно вытягиваю свою руку из под ее щеки, накрываю ее пледом, и иду на кухню. Там стоит стул и раздвинуты шторки жалюзи.
***
Сегодня последний день, и я стою возле школы. Она не должна быть здесь. Наверное, она помогает собирать вещи, и мне интересно, что она положит в свой рюкзачок. Надеюсь мою фотографию. Она сфотографировала меня вчера.
- Дядя Джакалл, - позвала она меня, и я, оглянувшись, улыбнулся.
Она ослепила меня вспышкой фотоаппарата, и довольно засмеялась.
- Отлично вышли, - сияет она – именно таким я и хотела Вас запомнить.
У меня нет фотоаппарата, не взял. Не подумал. Да и не смог бы подкрасться к ней так незаметно, как она, чтобы остановить этот отрезок времени, заморозить ее улыбку навечно, щелкнув своим недорогим кодаком. Я тоже хочу запомнить ее именно такой, счастливой, улыбающейся, прелестной девочкой.
С немого согласия Виктора, я продолжал приезжать к школе, и даже подвозил ее домой пару раз. В эти минуты мне совсем не хотелось говорить, чтобы не напугать свое счастье, не прогнать его. Я аккуратно вел машину, ведь на мне такая ответственность.
- Все нормально? – спрашивает Виктор, и я вижу, какой бы ответ я не дал, он не поверит мне.
- Успокойтесь, я дал слово.
- Да, - кивает он – Вы обещали.
Ольга избегает меня, хотя один раз, столкнувшись со мной во дворе, извинилась за тот вечер:
- Мне Виктор объяснил, - сказала она – Простите, я не знала, что у Вас с женой такие проблемы.
Я не знаю, какие проблемы придумал Виктор, но мне все равно. Это не так важно. Я не хочу терять время. Когда я подвожу Лену, я должен припарковаться в одном и том же месте, чтобы из окна их квартиры было видно лобовое окно. Я знаю, что они следят за мной, и держу руки на руле. Если протянуть еще четыре метра, они не смогут убедиться, что я не трогаю их девочки, но так мы договорились. Я обещал.
- Завтра мы уезжаем, - улыбается она – Мне надо собирать вещи. Давайте прощаться.
Я смотрю вперед, мои руки на руле, и я не могу выдавить ни слова.
- Ну что ж, прощайте, дядя Джакалл! – и выйдя из машины, она скрывается в подъезде.
***
Светофор.
Красный.
Не важно, не Москва, проскочу. Только бы найти, по какому из трех выездов из города, они начнут свой путь. Бог мой, почему люди перестали пользоваться железной дорогой? Они готовы бросить здесь все, квартиру, мебель, даже свой огромный плазменный телевизор отдали участнику войны с соседнего подъезда, но машину они оставить не могли. И все для того, чтобы запутать следы, чтобы я не смог их найти. Но мне нужно увидеть ее, нужно! Я не знаю, что скажу ей, если догоню, если найду. Я придумаю на месте. Еще перекресток, и снова красный. За что мне такое невезение? А ну, посторонись!
Черт, я даже не знаю, как давно они выехали!
Но я понял, что должен сказать! Я скажу ей:
- Привет, меня зовут Женя.
***
Может быть он и прав. Может, стоит попробовать, как средство. Но, если так, то на ком остановить выбор? Я не могу похвастаться количеством знакомых женщин. В основном они работают со мной, женщины моего возраста. Они довольно милые, и некоторые даже оказывали мне особые знаки внимания, когда камуфлировали последствие нашего с Виктором столкновения. Но я не чувствую разницы. Они такие же, как миллионы похожих друг на друга женщин, с неизменными веснушками на спине, заметными в вырезе декольтированных блуз.
- Что с тобой, Джакалл? – спрашивают они по очереди – Как в воды в рот набрал. Случилось что-нибудь?
Да, случилось. Но вряд ли я смогу объяснить вам так, что бы вы поняли. Скорее наоборот, если я скажу, вы пополните список осуждающих меня, а мне, представьте себе, достаточно тех трех имен, вписанных в него.
- Джакалл, - вздыхает Йолла – ну на кого ты смотришь? Она уехала.
- Ни на кого, – отвечаю я.
Она уехала, а привычка осталась. Стул все так же стоит возле окна, откуда так хорошо просматривается весь двор. Йолла беспечно трещит по телефону с подругами, теперь ей не о чем беспокоиться. Моя судьба предопределена, и я чувствую, что старею. Пройдет немного времени, всего пара десятков лет, и соседи начнут замечать, что взгляд старика, сидящего перед окном своей кухни, станет пустым. Его глаза потеряют первоначальный цвет, и по краю каждого из зрачков ляжет мутная водянистая кайма, приближающая старческую катаракту. Еще немного времени, и он совсем перестанет видеть, но, добираясь до своего любимого места перед окном, не заденет ни одного из привычно расставленных предметов. Все будет гладким, ровным, причесанным. Настолько, что даже если появится другая девочка, с неправильным прикусом и легким акцентом, это пройдет для него незаметно, без эмоций, и избыточную влагу из его глаз припишут к старости. А сейчас, главное не тревожить Йоллу. Уже пять месяцев, как нельзя, все-таки поздний ребенок, и я стараюсь незаметно проскользнуть на кухню, где, усевшись с книгой, стараюсь вникнуть в сюжет. И пусть в нем все кончится хеппи-эндом.


|

Автор: Глеб Диков / Дата добавления: 14.05.2009 22:16 / Просмотров: 830

Найти все творчество этого автора



Комментарии

spring Дата: 29.05.2009 02:18
Высокий уровень.
Мне очень понравилось.
Несмотря на логический конец, рассказ может стать началом большой вещи.

Авторизуйтесь, и Вы сможете добавлять комментарии.



© 2004–2024 "Стихи и проза" | Создание сайтов в Донецке — Студия Int.dn.ua | Контактная информация | Наши друзья
Артемовский городской сайт Rambler's Top100 Рейтинг литературных сайтов www.topavtor.com