Цунами тоталитарной идеологии
Цунами тоталитарной идеологии
Мои дети не смогут жить в мире без национал-социализма.
Фрау Геббельс.
Все объективно имеющиеся в нашем повседневном бытии, до чего ж еще и по сей-то день диком и несовершенном мире, всеобщие и вроде как повсеместно всем доступные - мораль и культура – это не более чем малоэластичный, но в целом довольно непрочный для интенсивного внешнего воздействия “хитиновый каркас”.
Причина его хрупкости очень четко очерчена самой людской сутью.
Поскольку он служит лишь внешним скелетом для аморфных человеческих масс столь неразвитых, да и стиснутых как в тисках в тяжеленные пудовые гири – трудностей всей нашей жизни.
По большей части, именно по этой причине - моральные постулаты так предельно жестки и суровы в речах их столь непреклонных блюстителей.
Причем - это относится ни к какому-то вполне определенному индивидууму или к некой социальной или классовой прослойке общества, но и ко всей человеческой цивилизации в ее подлинном, нисколько не приукрашенном насквозь пронизанном светлыми думами - естестве.
Хотя, конечно, и нельзя вот таким более чем огульным и безоговорочным путем, давать подобную оценку, всему столь в целом разноликому человечеству.
А в особенности на голом месте совершенно без всякого обдуманного анализа и разбора конкретных факторов, целиком основанном на логическом ходе рассуждений. Для подобных выводов необходим тщательнейший просмотр всех имеющихся данных о среднестатистическом индивидууме и весьма точные определения, чтобы не ошибиться при взвешивании всего того, что заложено в человека воспитанием, А ТАКЖЕ и принято в дар от природы.
В среднем человек во многом еще скот и только лишь ограничения социума мешают ему проявить все свое истинное я.
Разумеется, что данные слова могут быть кому-то сильно обидными.
Но что же тут поделаешь раз уж таковы в своем абсолютном большинстве немалое число из рядовых представителей нашего подвида обезьян?
Флагман мировой фантастики Роберт Хайнлайн в своем романе «Чужак в чужом краю» пишет об этом так.
"Сами обезьяны ей не понравились - уж очень они были похожи на людей. У Джилл не осталось ханжества, она научилась находить прекрасное в самых прозаических вещах. Ее не смущало, что обезьяны спариваются и испражняются у всех на глазах. Они не виноваты: их выставили на всеобщее обозрение. Дело в другом: каждое движение, каждая ужимка, каждый испуганный и озабоченный взгляд напоминали ей о том, чего она не любила в своем племени".
И все эта чистая, правда, безо всяких ненужных примесей и известна она каждому, кто хоть сколько-нибудь, но более чем всерьез об этом задумывался.
А из этого вытекает очень непрошенный, но вполне закономерный вывод.
Никому из тех страдальцев, ну впрямь как от иссушающей жажды только лишь из-за того, что в этом мире нет быстрых как ураганный ветер перемен к лучшему, ни следовало бы столь яростно и бескомпромиссно отнекиваться от этой простейшей житейской аксиомы.
Не стоит силиться так с ходу и без всяких долгих об том раздумий, переустраивать все общество по более разумным и справедливым стандартам.
Ведь для этого надо было бы всерьез устремиться не к мелким и поверхностным, а глубоким и внутренним изменениям в самом человеческом естестве.
Дабы - это стало возможно, хоть как-то осуществить не на одних, лишь словах (какие бы они не были красивые), но и на самом деле, в пример все же стоило бы брать ни каких-то отдельных выдающихся личностей или же тех, кто хоть в чем-то, но всерьез возвышается над общей массой обывателей, а обычного серого человека.
Он же совсем не похож на того правильно мыслящего индивидуума, которого можно сделать еще более правильно мыслящим вот так в одночасье.
Причем того кто уже правильно мыслит направлять к чему-то силой вовсе ненужно в этом и был парадокс, люди поймавшие за лисий хвост светлую надежду на будущее стремились изменить этот мир к лучшему и светлому уничтожая в нем лишь то что мешало верить, а не то что мешало жить по-людски.
Причем серость и скука, производные обычного тихо дремлющего прозябания, и сменить его на сладость борьбы, можно было, только разорвав путы, сдерживающие обывателя в рамках строгого соблюдения всех социальных и уголовных законов.
Соответственно вытеснить серость и скуку означало породить темень и ложь.
И серость по самой своей сути, не есть естественным образом отраженное преломление, чьих-либо низменных человеческих качеств, а канва во всем незатейливого, суетливого существования в котором мало творческого, а много житейского и неприметно серого.
Но, когда на землю нисходит красная мгла революции, серыми становятся все, а тот, кто не становиться и не принадлежит к силе, уничтожается почти мгновенно.
Серость и неприметность в ночи есть лучшая защита от двуногих самых опасных в мире животных - хищников.
Разумеется, что движение истории ведет нас вперед и у прошлого зла нет будущего в его старом облике, но зато он у него всегда найдется новый светлый и праздничный.
Но это так не навсегда и сегодняшнее положение вещей не вечно, как и каменный век с его уже давно всеми нами позабытым бытом.
Однако ж пройдет, не иначе, как еще не одно лишь мелкое в общих масштабах всеобщего усовершенствования самого потока сознания у всего человечества тысячелетие, пока не сольются в некое единое духовное целое: мечты сегодняшних идеалистов и повседневная реальность наших отдаленных потомков или иных жителей этой благодатной планеты.
Будут ли будущие разумные обитатели Земли сродни нам или же они будут другими покажет время, но оно течет медленно, а мы умираем быстро и оттянуться по полной за счет будущего это разумно только с точки зрения амебы, а не здравомыслящего человека.
И когда свет звезд отдаленных от нас на сотни парсеков (в нашей галактике), излученный ими в данный момент времени доберется до наших «палестин» - дети матери Земли станут уже несколько иными или их уже не будет вовсе.
Вот это мы действительно можем!
Причем реальностью является тот факт, что подвинуть ногами вперед все живое на нашей земле может именно он «яд слепого воображения» о всесилии разума и высокого света красивых чувств.
Так что Маяковский был не прав, не для нас сегодня зажигаются звезды, а для тех кто будет жить после нас.
А вот будет он жить или нет – это целиком зависит от нашей сегодняшней глупости.
Высокие сферы духа проникнуты неземной красоты исходящей из иного бытия?
Да действительно к чему же отрицать этот простой и естественный факт, так и есть, стремительный ход развития творческого сознания у отдельных личностей во многом схож с неким низвергающимся горным потоком.
Причем он явственен и реален в своей истинной природе. Чье-то воспаленное воображение способно создавать только его блики и кидать их в толпу как помои свиньям.
При этом хуже всего то, когда народные просветители сами искренне верят в свою святую ложь.
А воистину подлинный по своему никем не выдуманному облику «водопад величественных во всей их плоти и крови чувств» нисходит в наш мир с недоступных взору почти всех «царей природы», вершин духовности.
НО людям вообще совсем ведь не свойственно ни с того ни с сего вдруг вскарабкиваться куда-то высоко вверх, дабы зачерпнуть от некого духовного источника, даже самую малую толику от его возвышенной волшебной силы.
Уж чего-чего, а их ведь и на равнине совсем неплохо кормят.
Так что не имеет ни малейшего значения, сколько же еще усилий, кем и когда будет предпринято, дабы приучить к «альпинизму», слепую и самодостаточную в своих низменных и приземленных устремлениях - толпу.
Она, при любом на то раскладе далее своего любимого корыта уйти никуда не сможет, да впрочем, и вовсе того ведь не захочет.
Чехов в своем рассказе «Ионыч» пишет об этом так:
"Опыт научил его мало-помалу, что пока с обывателем играешь в карты или закусываешь с ним, то это мирный, благодушный и даже не глупый человек, но стоит только заговорить с ним о чем-нибудь несъедобном, например, о политике или науке, как он становится в тупик или заводит такую философию, тупую и злую, что остается только рукой махнуть и отойти".
Но так оно было только до появления живых картин, а еще в древности было замечено до чего же "Житие Святых" описанные на иконах самым глубочайшим образом повлияли на саму душу неграмотного человека.
Товарищ Ленин не зря сказал «Из всех искусств для нас важнейшим является кино».
Знал, что говорил, поскольку был хотя и тошнотворно гнилым, но все ж таки вполне полноценным интеллектуалом.
Да, вот так!
Ничем нельзя опровергнуть тот непреложный факт, что кинематограф и музыка, и на самом-то деле, сколь же глубоко затрагивают сердца многих людей.
Они и впрямь вполне способны и не на каком-то мнимом, липовом, квазиподобном уровне, а в реальной действительности придать человеческой натуре чуть большее совершенство и куда большую чистоту возвышенных помыслов.
Но, однако, происходит и деградация человеческого духа, поскольку вместо большой и светлой правды ему желают подсунуть дешевую аппликацию в стиле "просто, понятно и доступно всем".
Это происходит от того, что целое учит и вдохновляет к душевному подъему, а рваные кусочки истин приучают человека к нигилизму и отрицанию природы как сложнейшей структуры, в которую нельзя вламываться носорогом, а можно только очень осторожно расчищать себе путь среди ее запутанных зарослей.
Вот что пишет об этом Сомерсет Моэм в его романе "Луна и грош".
"Неужели, по-твоему, красота, самое драгоценное, что есть в мире, валяется, как камень на берегу, который может поднять любой прохожий? Красота – это то удивительное и недоступное, что художник в тяжких душевных муках творит из хаоса мироздания. И когда она уже создана, не всякому дано ее узнать. Чтобы постичь красоту, надо вжиться в дерзание художника. Красота – мелодия, которую он поет нам, и для того чтобы она отозвалась в нашем сердце, нужны знание, восприимчивость и фантазия".
Вот только фантазия должна быть творческая, а не вульгарно демагогическая.
Поскольку простота использования чего бы то ни было может быть выкуплена одним лишь тяжким интеллектуальным трудом, но он обязательно должен быть продуман, а то ведь чувство блаженного полета для всего человечества может длиться куда дольше, чем несколько злосчастных секунд.
Препарирование действительности есть снятие с нее шкуры и вот когда она уже будет полностью освежевана, человек окажется на этой земле лишний.
Природа его вытеснит как вредный фактор для всей жизни в целом и произойдет это в основном из-за поганой привычки все разбивать на куски, чтобы затем склеивать заново, но уже по-своему.
Но прежде, естественно надо все разбить на мелкие кусочки, дабы только затем составить план как сформировать его заново в единое целое.
Это находит отражение в культуре и искусстве и прежде всего касаемо человеческой натуры, у которой умело, отсекается все лишнее, и передаются одни лишь его самые основные параметры. Подобным образом – это проделывается, только ради того дабы его легче было рассмотреть и всесторонне понять.
Хотя на деле получается полуправда, в которой тонет все неискусственное, никем не придуманное, а остаются одни только благостные намерения, что хотел передать автор.
Яростные устремления Чехова по устранению праздности из жизни русского общества нагляднее всего переданы в его пьесах и они, для своего века были, куда поболее страстными агитками, чем истинными произведениями искусства.
Жаль только, что столько таланта было истрачено ради того чтобы передать это дикое безумие!
Но и другие авторы зачастую ловят только лейтмотив жизни, но не ее суть.
Почему-то именно от сытости автора у него возникает твердое желание обогатить этот мир какими-то популистскими идеями добра и света.
Именно из-за этого Пикассо нарисовал свою голубку мира, а не скажем развалины города после ядерной войны.
Частности расхолаживают душу человека и только эмоции, выражающие все полноту человеческих чувств, обобщенные в любой доступной сознанию форме, служат развитию истинной духовности.
Вот как передает все вышеизложенное мной великий писатель Иван Ефремов в его романе "Лезвие Бритвы".
"Уметь видеть, но не пытаться сложить из виденного целое, превратить в реальность, заставить поверить в него силой труда и таланта. Наоборот, они стараются рассыпать целое на крохи. Разбить вазу, чтобы любоваться причудливой формой черепка. Выбрать из живой игры светотени изображения две-три черты, пару красочных пятен и назвать это именем целого, заменяя мудрость собирателя красоты умением анатома. Это неизбежная расплата за разрыв с природой, с ее изменчивой игрой форм".
Да, действительно даже в самой примитивной игре с человеческим сознанием возникает некое подобие развития, но оно жалко и убого и в целом не достигает своей цели.
Искусство лечит душу человека и вытравливает из него хаос первобытности, но воспитание есть наиглавнейший фактор формирующий сознание, а современное общество не намерено воспитывать простого обывателя в духе любви к высоким материям, поскольку тогда им станет куда труднее манипулировать.
Он потребует другого к себе отношения и начнет лучше понимать всю несуразность нынешнего устройства общества, при котором вся власть во всем мире сосредоточена в руках кучки олигархов чье неповоротливое сознание не ищет выхода из экологического кризиса.
Но этот кризис еще может не так уж и скор, к своему реальному проявлению в окружающей нас реальности, а вот кризис человеческий, когда в руках у фанатика и идиота может оказаться ключик шантажа перед всем остальным миром про то никто сейчас и не думает.
Мирные воды большой науки бьются о берега неведомого и размывают его, но то, что может оказаться в руках у бандита про, то никто сейчас пока не задумывается.
А ведь в не столь далеком прошлом светлые наработки человеческого разума как, к примеру, теория Дарвина или технические усовершенствования, такие как кино и радио уже послужили явным источником более полного охвата населения диком злом безумной идеологии всеобщего варварства.
Это, конечно, отклонение от нормы, а естественным является устремление искусства к вершинам духовности.
Оно бывает и довольно жалким при всей своей глубокой искренности, но это не умаляет благородства изначальных намерений кое-что ведь и от таланта зависит, как и от высоты полета чьей-то мысли.
Ярким примером тому может послужить «Обитаемый Остров» режиссера Бондарчука.
Но бывает и наоборот великий гений может создать идеальные иллюзии, которыми затем будут жить целые поколения и отравить целую нацию инсинуациями, ведущими во тьму, а не показать пусть и на примитивном уровне всю суть фашизма.
При всем том, что искусство выше элементарной пользы, которое оно приносит, но чисто технический фактор, появившийся в последние сто лет должен обязать интеллигенцию смотреть на вещи, в том числе и с точки зрения из социальной полезности.
Уж слишком много светлых духом людей оказалось отобранными для бараков в заполярье или вообще были лишены жизни обрадованной и обалдевшей от счастья толпой, тех масс, что хотели освободить от оков, и освободили на свою голову.
Добро и свет маячат на небосклоне, но притягивая небеса к земле, выпускаешь наружу демонов зла, а они именем высшей справедливости посеют еще большее невежество, обучив народ грамоте только ради его же еще большего закабаления в рамках рабства и покорности на более просвещенной основе.
Чехов и Горький стремились освободить народ от его извечного прозябания в зловонной луже их горького быта.
Пешков даже имя себе такое взял, чтобы выразить точнее свои душевные устремления.
Они хотели только хорошего!
Но, однако, поскольку конечный результат зависит не от духа добра заложенного в произведение, а от его взаимосвязи с реальностью, то получается, что чеховская «Чайка» – это изысканный, экзальтированный бред от которого у людей в душах засела заноза быстрого переустройства реальности в более изящные и красочные тона, чем были те тысячелетия обыденности, что навсегда остались в прошлом.
По правде сказать, это касаемо по большей части поколения самого Чехова, а не сегодняшнего, но все мы пожинаем плоды его «желания приукрасить жизнь, а настоящий художник должен быть правдив».
Вот до чего же это правильно заметила учительница рисования из фильма «Приключения электроника».
Это совершенно не означает, что автор имеет нечто против искусства, но оно должно быть согласовано с реальностью, а не выпирать из нее острым гвоздем.
Оно ведь формирует иную человеческую натуру!
То есть подобным проявлениям высокого духа и вправду свойственно придавать человеческой душе все же несколько большую восприимчивость к высоким нотам необыденных частот, отличных по своему звучанию от мелкой суеты простых житейских проблем.
Но все равно их положительное воздействие на жизнь в целом будет ничтожным.
Потому что, несмотря на большую живость образов, как кинематограф, так и хорошие книги все равно, не иначе как остаются перилами, висящими в воздухе малоспособными удержать человека от глубочайшего морального падения.
Кроме того они могут еще и вполне осознано увести его во тьму.
Автор может быть злым и жестоким, стремиться к насаждению в душе человека примитивных инстинктов, если его товар продается, никто на это зачастую смотреть, вовсе не станет.
Стивен Кинг может послужить тому отличным примером!
А кроме того всякое реальное воспитание личности за редким исключением может быть осуществлено лишь живыми людьми и никем более.
И это можно попытаться сделать и в зрелом возрасте, вот только совсем недолго, если человек сам об этом никого не просил, а форсировать этот процесс означает вести борьбу с добром, а не наоборот.
В принципе указав человеку на тот фильм, который ему стоило бы посмотреть, тоже его в чем-то воспитываешь. Причем - это так в особенности, когда ему подскажут, на что же именно при его просмотре ему следовало бы акцентировать свое основное внимание.
Все вышеизложенное в не меньшей, а может быть и в куда большей степени относится к сокровищам художественной литературы.
Но никак нельзя навязывать простым смертным привычку к чтению книг, тем более что некоторые из поглощателей бессмертных произведений искусства бредят только своим святым духом, и с лирическим упоением воздают почести одному лишь своему аппетиту.
Это позволяет им смотреть на остальных (простых смертных) сверху вниз, а они такие же люди и все что для них нужно было бы сделать так - это создать такие условия, дабы это занятие стало более комфортным и удобным. Этой цели и могут всецело послужить аудиокниги.
Однако - это даже не вопрос, что же именно оказывает на человека большее влияние, прочитанная ли книга, увиденный ли фильм, или же все-таки то, как всегда вели себя, а так ведь ведут себя и нынче – его же родные отец и мать?
А кто вообще решил, что человеческое общество цивилизованно?
Почти вся современная духовность и человечность - это плод стараний, довольно малочисленной группы интеллектуалов.
Культура, в случае всеобщего катаклизма, что не дай-то Бог сотрет с лица матушки Земли все ее современное политическое устройство даже и часа не устоит перед натиском орд лишь вынужденно (без особого на то желания) переодевшихся и остепенившихся дикарей.
Они степенны и учтивы только лишь из-за навязанных им кем-то извне законов общества.
В случае, возникновения новой политической нестабильности в любой из технически развитых стран: процесс деградации культуры и возникновения новых врагов народа может занять не более короткого как миг в истории всего человечества – одного лишь в целом маломасштабного для всего летоисчисления - десятилетия.
И все те же великие достижения разума, что лишь потенциально могут приблизить человека к высокому и чистому с гораздо большей легкостью могут быть использованы, дабы привить ему любовь к самым грязным нечистотам себялюбия.
Они же в прошлом посодействовали укоренению в нем во всем беспочвенной веры в то, что хватит и того, чтобы толпа громко кричала халва, и тогда враз у всех во рту станет сладко.
Коммунистическая и нацистская идеологии, создавшие в чьих-то близоруких глазах, заманчивый проект по ускорению политического и духовного преобразования рода людского, ставили во главу угла принципиальное отсутствие у человека души. Варварские диктатуры признавали одно лишь только наличие у него интеллекта, проявляющего себя в основных инстинктах присущих даже живущим в сообществе насекомым.
При этом сугубо подчеркивалось его звериное родство, классовое или же этническое никакого значения - это не имеет.
Главной их целью было сплотить людей по принципу наши и не наши, а всех чужих, не своих, значит, пустим в расход оптом и в розницу, как злобных вредителей более достойным, чем они сами представителям всего остального (лучшего, чем эти низменные существа) благого рода людского.
Причем веря светлому уму Федора Достоевского это не что-то совсем новое, а давно уже извечно исхоженное старое.
Вот что он пишет по этому поводу в его незабвенных «Бесах».
«Во всякое переходное время подымается эта сволочь, которая есть в каждом обществе, и уже не только безо всякой цели, но даже не имея и признака мысли, а лишь выражая собою изо всех сил беспокойство и нетерпение. Между тем эта сволочь, сама не зная того, почти всегда подпадает под команду той малой кучки "передовых", которые действуют с определенною целью, и та направляет весь этот сор куда ей угодно, если только сама не состоит из совершенных идиотов, что впрочем тоже случается».
Но этих идиотов можно подвинуть в сторону история знает немало примеров и из последних это, конечно, великая иранская революция, изначально возникшая из-за того, что кучка завзятых либералов захотела получить еще больше свобод, чем у них было до этого.
Любая революция, возвысившая на самые небеса сердобольные до общего блага ничтожества, находит себе врагов и старается всецело сплотить свой народ против них.
Необходимое количество этих зарвавшихся индивидуумов могло быть не столь уж и большим, и им в обязательном порядке полагалось иметь свойства, что были не совсем по нутру подавляющей части общества, даже если это и проявлялось в довольно-таки мелких вещах.
Но, то был немецкий вариант диктатуры.
Русский же оказался не в пример хуже и страшнее.
Но дело тут в том, что чем сильнее народ тем, хуже будет для всего мира, если кто-то поведет его не в ту сторону.
Тем более во имя любви, а не ненависти!
Да именно во имя любви, хотя и путем убийств и разрушений!
По логике комиссаров выходило, что именно так и прибудет на земле рай небесный.
А на деле выходит, так что чем больше радости от смерти врагов, на которых пришлось веками гнуть спину тем более и более ненависти и гнусности повисают в воздухе и отравляют гноем идеологии души и сердца.
Потому что нельзя путем убийств и насилия над ближним (хотя он и был, а так ведь и останется, всегда в чем-то виноват) хоть сколько-нибудь приблизить эпоху всеобщего счастья.
Таким образом, наоборот, отодвигаешь общество назад в пещеры к мамонтам и троглодитам.
Вот и генерал Краснов думал точно также вот оно его мнение, изложенное в его книге "От Двуглавого Орла к красному знамени"
"Она думала. Она пришла уже в своих думах к тому, что, может быть, они правы. Они, трудящиеся над землей, они, живущие в маленьких тес¬ных избушках, где спертый дурной воздух, они, голодающие и мерзну¬щие. "Мир и все его богатства принадлежат им, и буржуи - словом, все те, кто не умеет сам работать и добывать все своими руками, должны или стать такими, как они, или уйти в иной мир, но на земле не место тунеяд¬цам..." Придя к этой мысли, Оля почувствовала страшную жажду жизни. "Ну, хорошо, - говорила она, - я буду работать, как они, я буду прачкой, я стану садить и полоть огороды..."
С этою мыслью она задремала. Но сейчас же вернулась в явь от новой яркой мысли.
"Да ведь тогда, - думала Оля, и мысли точно торопились в ее мозгу, стремясь что-то доказать ей важное и убедительное, - тогда, когда все ста¬нут, как они, и не будет нас, погибнет красота. Тогда погибнет вера в Бога, погибнет любовь. Тогда исчезнет сознание, что позволено и что не позво¬лено. Тогда убийство не будет грехом и сильные и дерзкие станут уничто¬жать слабых. Слабые станут раболепствовать перед сильными, угождать тем, кто свирепее осуществляет свое право жизни. Тогда все обратится в сплошную резню. Христос с Его кротким учением уйдет из нашего мира, с ним уйдут красота и прощение, и в дикой свалке погибнут люди. Они, как хищные звери, разбегутся по пещерам и будут жить, боясь встретиться с себе подобными".
Как раз именно - это и произошло в России во времена ленинско-сталинской оторопи от всего, что относилось к проклятому прошлому.
Через 20 лет после начала правления антихриста люди стали бояться разговаривать с чужими людьми из страха, что вдруг они враги и их затем обвинят в том, что они с ними сотрудничали.
Процесс этот был не очень-то заметен, потому что большевики умели создавать в народе пароксизмы восторга в том же стиле, как это делают сегодняшние строители финансовых пирамид.
Писатель Андрей Платонов в своей повести "Котлован" пишет об этом в таком ключе.
«Я этих пастухов и писцов враз в рабочий класс обращу, они у меня так копать начнут, что у них весь смертный элемент выйдет на лицо... Но отчего, Никит, поле так скучно лежит? Неужели внутри всего света тоска, а только в нас одних пятилетний план?»
Показухи было столько, что и сами вожди удивлялись, как же это им удалось столь легко поднять народ на войну за его полнейшее порабощение в свете ослепительных иллюзий его будущего ни с чем несоразмерного счастья?
Хотя на деле все - это являлось лишь скользким от крови прикрытием главной задачи для всех подходящих для этого хомо сапиенсов найти себе кумира, лучшего из людей и сделать его высшим существом, перед которым все остальные должны будут, молча склонить головы и колени, в жесте чрезвычайной преданности и любви.
Современный диктатор, в его собственных глазах - видится себе чем-то вроде муравьиной королевы, от которой зависит жизнь и судьба всего остального гигантского муравейника. Его мысли и чувства всесторонне отображают некое глобальное общее мнение, и устремление какой-то выдуманной не писателями фантастами, а гореидеалистами коллективной души всей его нации, так что категорически никак не может быть никакого другого мнения или же чувства.
Вот как пишет об этом писатель Алексеев в его романе «Крамола».
«Принцип коллективного, классового мышления напрочь уничтожал автономию личности, оставляя это качество только вождям».
Речь идет о наработках разума перевернутых вверх дном и использованных во имя старой как мир идеи идолопоклонства в его новой интерпретации, невозможной к своему осуществлению без новейших технологий ранее не существовавших в природе и жизни человека.
Разумеется, что к идеальной диктатуре, человечество пришлось бы очень долго приучивать и, скорее всего, что и не одну только тысячу лет.
Поскольку «вымести мусор» восприятия себя как центра вселенной никак не выйдет даже при помощи самой тщательно продуманной пропаганды с самого нежного возраста.
Единственным способом по быстрому переустройству психики в этом направлении было бы лишение детей их родителей, но это тоже б заняло немало времени, так как совершенно невозможно проделать это великое зло вот так в одночасье с большей частью всего народа.
Дети врагов, отнятые у своих родителей, постепенно могли бы стать значительной прослойкой нового механизма государственного аппарата. Именно из них лишенных обычной человеческой психологии и вышли бы лучшие строители коммунистической или же нацистской эры.
Янычары или Мамлюки являются лучшим тому историческим примером.
Гитлеровцы тоже б такого не учинили со своей нацией, а только максимум с чужими для этого вполне подходящими!
Такие вещи действительно имели место с народами Северной Европы.
А впрочем, нацистский режим был изначально мягче коммунистического по отношению к своему народу и это, не просто пустые слова, а истинный исторический факт.
Именно по этой причине он и проиграл битву за свое существование!
Объясняется это также и отсутствием «большого взрыва» подорвавшего все прежние устои общества, а одним лишь ухудшением его ранее всегда существовавших, отвратительных черт.
Кроме всего прочего - это было связано также и с кратковременностью существования нацизма, как и большей чем в России культурой немецкого народа, а не хоть в чем-то лучшими качествами его вождей.
Нацисты не успели, как следует, развернуться и показать себя во всей красе.
При этом все их злодеяния наглядны и потому столь хорошо известны широкой общественности.
Но некоторые так до сих пор и верят, что, мол, не вышло ничего путного из коммунизма-нацизма только лишь потому, что как-то не так взялись за дело, а вот, если б все пошло гладко и как надо, то был бы у нас сейчас рай на земле.
Однако для подлинных, а не липовых изменений в человеческой натуре нужно было бы нечто большее, чем простые к тому благостные намерения, выдаваемые вождями за желание всемогущих масс.
Толпа всегда глупа и безнравственна, потому что ей движут звериные желания и мысли ее просты и невзрачны.
Для того чтобы создать из толпы обывателей личностей нужно не только время, но и усилия немногих поделиться с абсолютным большинством тем, что в них есть.
Это можно осуществить, лишь сделав искусство массовым, и если приучить обывателей слушать классическую музыку в ее оригинальном виде вряд ли удастся, то можно сделать под нее многочисленные простенькие стилизации.
А кроме того и аудиокниги тоже ведь могут приблизить народ к духовным ценностям интеллигенции.
Конечно, кто-то может сказать, что человек может их слушать и вполуха, а думать о чем-то совсем о другом, но даже так оно лучше чем никак, а особенно хороши аудиоспектакли, они ведь тоже кино только без изображения.
Эти вещи действительно в чем-то могут помочь сделать людей светлее и выше в их главной духовной сути.
А как-либо иначе ему просто никогда не бывать!
Поскольку уж так оно вышло, что раз душа человека заполнена до краев им самим, то все, что с ним можно сделать - это приучить его видеть в окружающих людях таких же полноценных разумных существ, как и он сам. Это и есть развитие в нужную сторону естественного для каждого человека эгоизма.
Это возможно покажется чем-то более чем странным, но именно в этом и заключена суть явлений природы - разница только в том, что именно включено в понятие чьего-либо эгоизма только лишь он сам или его душа имеет более разносторонние и развитые рамки.
Зло всегда лучше понимает естественное положение вещей в этой непростой жизни и потому в своем саркастическом анализе оно почти не ошибается.
Достоевский "Униженные и оскорбленные"
"Вы, разумеется, не можете так смотреть на вещи; у вас ноги спутаны и вкус больной. Вы тоскуете по идеалу, по добродетелям. Но, мой друг, я ведь сам готов признавать все, что прикажете; но что же мне делать, если я наверно знаю, что в основании всех человеческих добродетелей лежит глубочайший эгоизм. И чем добродетельнее дело — тем более тут эгоизма".
Вся разница между хорошим и плохим человеком пролегает в однозначной плоскости большего развития личности под влиянием зачастую внешних, а не внутренних обстоятельств.
Все зависит только от меры приложения к человеку окружающей его действительности в полном соответствии со слабыми и сильными сторонами его духовной личности.
Ярко выраженная целевая, как и волевая направленность личности, в какую либо одну сторону присутствует в очень немногих людях, а основное население земного шара безвольно и алогично в самостоятельных решениях.
Как говориться, куда тропа жизни выведет туда нам и дорога.
Как правило - это не самое худшее, потому что при всей аморфности мозговой деятельности толпа не так уж и редко выбирает правильный путь, позволяющий большинству спастись.
Но гибель всего настоящего заключена именно в том, что при новых условиях возникла возможность вполне осознанной селекции, по принципу, отсутствия всяких своих мыслей, а только лишь слепого выполнения чужих приказов.
А это вполне возможно в той ситуации, когда кто-либо принудит людей видеть человека исключительно в самом себе, а остальные значит, будут не иначе как просто обязаны стать сменными частями большого механизма все шестеренки, которого закрутятся только лишь для одного того, дабы всегда было хорошо исключительно лишь ему - великому вождю.
А ради того чтобы успешно осуществить сей проект перестройки человеческой психики было бы до крайности необходимо лишить человека всех его моральных устоев, а для этого мало было отобрать у него веру в Бога, надобно также к тому же и вовсе отменить само наличие у него души.
Совершенно безразлично, что собственно представляет из себя душа человека, высшая ли - это деятельность коры головного мозга или же нематериальная субстанция, связанная с некими сверхъестественными силами для принципиального факта ее существования - это никакого значения не имеет.
Важно только, то, что она есть и начисто отрицать само ее присутствие в теле человека, почти всегда означает прямое и бесповоротное попрание всех основных нравственных принципов, выработанных человечеством в процессе развития его культуры.
Лезущая во все углы и щели демагогия коммунизма-нацизма была нужна властителям дум лишь затем, дабы крепко-накрепко укрепить у каждого человека в его мозгах восприятие высшей диктаторской правды как единственного образа мышления способного формулировать какие-либо выводы в любых проявлениях интеллекта.
Неразумная и необоснованная концепция замены веры в Бога, обязанностью, неким табу первобытных племен есть не более чем закамуфлированная в красивый наряд тенденция вернуть человечество к его изначальным истокам.
Именно тогда и наблюдалось такое вот железное подчинение воле вождя, и оно было, безусловно оправдано самими условиями существования первобытного человека.
А ведь именно возвращение к дикости каменного века в ее цивилизованной интерпретации и было предложено обществу в трудах Маркса и Ницше.
Их последователи могут утверждать, что главные нравственные намерения философа – это и есть, то к чему он тянет за уши своих легковерных читателей и почитателей, но это ложь.
Нельзя сделать этот мир более созидательным и справедливым за счет отмены официальной доктрины оправдывающей угнетенное состояние масс, или догматических постулатов веры в загробную жизнь.
Поскольку мечта переменить людей в лучшую сторону - взорвав храм их старой веры и создав им взамен светлый ореол нового вероучения - это не более чем утопия псевдогениев теоретиков.
Воинствующий атеизм - воистину та же религия, он вполне явственно олицетворяет собой атеистическое исповедание, полного неверия в Бога.
Абсолютное отрицание Всевышнего как данности имеющей хоть какое-то отношение к сотворению мира у недалеких людей сама по себе невольно приводит их к мысли о возможности быстрого переустройства всего мироздания.
Особенно - это касается простых и невежественных натур, почти начисто лишенных знаний о физической природе вселенной. Они способны лишь сменить одну веру на другую, но никак не изменить их принципиальный подход к этой в целом очень даже непростой и нелегкой общественной жизни.
Это не только мнение автора вот что писал об этом выдающийся писатель.
Ремарк "Три Товарища"
«- Отто, - сказал я Кестеру, шедшему впереди меня, - теперь я знаю, чего хотят эти люди. Вовсе им не нужна политика. Им нужно что-то вместо религии.
Он обернулся:
- Конечно. Они хотят снова поверить. Все равно во что. Потому-то они так фанатичны».
Иван Ефремов пишет о том же в его великой книге "Лезвие Бритвы".
"Даже когда наука устраивает очередной разгром какой-либо лженаучной школы, последователи продолжают держаться ее еще много лет. Непросто все это. Слишком сильна у людей жажда чуда, тяга к вере в какого-нибудь пророка. Теперь, когда все убедились в могуществе науки, пророки стали возникать на ее почве, а не на религиозной, как раньше".
А чего же еще можно ожидать от невежественной толпы кроме желания быть ведомой? Она же с роду сама по себе никогда не была, а тут ее старые представления о добре и зле в связи с техническим прогрессом стали понемногу разрушаться.
Но это не значит, что кто-то сможет взять народы под ручку и отвести в дивный сад, где поют райские птицы.
Нет не у кого такой возможности потому что - это могут сделать только сами люди без светлых учений, а лишь одной многовековой практикой, взаимоотношений между собой, на другой более усовершенствованной основе.
А бредни про скорый рай на Земле ради торжества, которого, мол, надо только низвести на нет всякое рабство, есть один лишь призыв к анархии, которую затем обязательно оседлают самые несносные прохиндеи и горлопаны.
Оно так, а иначе оно и быть-то никак не способно, потому что одна голова пусть и даже самая светлая только мелкий камешек способный обрушить гигантскую лавину, но никак не могущий привести к движению вертикально вверх.
Чтобы приподнять небо над головой - всему поколению надо стать атлантами!
А вот даже если б какая-то жалкая горстка философов и представляла бы из себя настоящих в своей истинности великих как Боги гениев - это тоже ничего б, в сущности, не изменило. Потому что нет, и не может быть одного или нескольких великих умов способных принести благо сразу же всему человечеству.
А технический прогресс сам по себе не благо, а лишь удобство и не более того за него быть может еще придется заплатить, слишком дорогую цену, и коли не нам, то многим последующим поколениям.
Реальную великую пользу может дать исключительно один и только - могучий коллективный разум, а его суть вырабатывается столетиями, глубоких раздумий, с постоянной оглядкой на практическую сторону жизни.
Перевоспитать все человечество или же, допустим, всего-то самую малую его часть в духе братской любви к ближнему, на данный момент задача совершенно немыслимая, а не только совершенно невыполнимая.
Израильский кибуц - это всего лишь то исключение, которое во всем подтверждает железное правило.
Сначала надо завести вокруг врагов, причем не вчерашних, а всегдашних и вдохновить людей идеей национального возрождения и тогда может быть что-то и получится, но никак иначе.
А вот наоборот низвести государственную структуру до стадии крайнего примитива - это совсем не составит труда.
Будет до крайности легко совершить очень простой по-своему элементарному применению к общественной жизни любой страны - обратный процесс деградации государства к древним традициям старой абсолютной монархии.
Причина тому заключается в том, что инерция мышления - это балласт от которого невозможно избавиться по мановению некой волшебной палочки, всего лишь выдуманной чьей-то одаренной на красивые мечты фантазией.
Прошлое тянет нас как магнитом своими устоями и удобством переложить все государственные заботы на чьи-то чужие плечи и ни о чем таком большом и главном совсем и никогда не задумываться самому.
В общем и целом оно так и происходит с обычным обывателем, но принципиальность диктатуры в том, что она желает диктовать не только, что-то большое и существенное в общегосударственном плане, ни о чем при этом, не спрашивая простого гражданина, но и его самого в тайне желает отучить от принятия всяческих решений в его личной жизни.
А ему эти решения даются и вынашиваются с большим трудом, и если родная отчизна не станет подбирать ему невесту не по его вкусу, то в профессиональном и социальном плане он ему легко уступит при большом нажиме.
Ведь основное желание обывателя - это благополучное и сладостное употребление всего того, чем его могут одарить жизнь и цивилизация.
А абсолютная диктатура приучила бы человека, что он даже и своей душе вовсе не хозяин, поскольку ее он получил от родного государства, а не с первым вздохом своей жизни.
А раз душа чужая, то это государству, а не обывателю решать, как именно ему ей пользоваться.
Причем даже озаботясь всеми его проблемами и нуждами великая империя не смогла бы дать ему что-то по-настоящему полезное и правильное, потому что это самое что ни на есть размытое понятие и его своим собственным интеллектуальным трудом должна нащупать каждая отдельная человеческая особь.
А передать его откуда-то извне эта задача практически невозможная к своему осуществлению и это совсем неважно насколько для кого-то это затем окажется, в конце концов, куда лучше и правильней, чем были бы его самостоятельные решения.
Конечно, бывают исключения на то правила и существуют, чтобы охватывать железным обручем всю жизненную правду, но не всецело все ее отдельные элементы.
А основным законом социума является тот факт, что простые люди никак не смогут толпой, устремиться к высотам возвышенной духовности, так как они в корне и понятия такого не имеют о том, что же - это такое и с чем его едят.
Потребление, однако, затрагивает все слои общества, а не является признаком принадлежности к некой серой массе обывателей.
Человек создан всесильной природой с теми же функциями организма, что и всякая другая божья тварь. Причем иные объемы мышц, форма тела, врожденный уровень интеллекта ни на что не оказывают хоть сколько-нибудь даже самого малейшего влияния кроме чисто физических факторов.
Хотя и это тоже не без исключений.
Воспитание человека расставляет все точки над i.
Правда те или иные возможности по применению интеллекта у разных людей не идентичны.
И ленивый гений может так и не оставить после себя ни малейшего следа в истории, а имя скромного труженика будет греметь в веках.
А вот обыватели в своей серой массе уж слишком они зачастую заброшены, предоставлены самим себе и потому способны разве что к одному лишь слепому подчинению верхам.
Так что творческие люди в любые древние времена были всего лишь только светлячками в темном небе неизведанного и непройденного.
Цивилизация создала новые возможности для развития человеческой личности, принципиально отсутствовавшие в эпоху каменного века.
Но все же новый мир, хотя это и могло быть несколько иначе, создавался на одних давным-давно обглоданных костях старого.
Ничего нового, кроме как разве что невиданных (поскольку ранее не изобретенных) технических средств по усовершенствованию жизненных удобств и умерщвлению живых людей возникнуть просто не могло.
Большую чем в первобытную эпоху человечность в фундамент нового дома с центральным отоплением никак не заложишь, а, наоборот, она еще от благ и жизненных удобств куда-то сама по себе улетучивается.
Устои общества в целом меняются лишь с переменами в политическом климате.
Причем нужно учесть, что художники или же ученые тоже нуждаются не в одной лишь только пище духовной, но и в простой физической.
Хозяева жизни, кто бы они не были, всегда создают социальный заказ.
Изображение ли животных для ползунков, еще не научившихся вылезать из пещеры или же ядерную бомбу для устрашения идеологического противника, главное, это то, что он присутствует практически всегда, и так оно будет и далее. По крайней мере, в самом обозримом будущем.
Важно лишь то, что между ядерной бомбой и пещерной живописью не пролегла та глубочайшая бездна времен, что отделяет обезьяну, впервые научившуюся делать самые примитивные каменные орудия от наскальных рисунков наших не столь уж и далеких предков.
Расстояние - это было столь ведь ничтожно, дабы люди, и впрямь хоть как-то иначе стали смотреть на окружающий нас мир и все в нем происходящее.
Человек, сформировался как вид разумного сообщества, в холодных пещерах (вдали от огня), и его представления о среде его обитания и о людях, что плотным кольцом обступают его со всех сторон сверхпрочной нитью связано с этим его прежним бытием. Я имею в виду исключительно лишь последние 40 тысяч лет и не более того.
Что же касается некого иного чем сегодня, светлого завтра, то его еще лишь предстоит создать тяжким интеллектуальным трудом, будущих последователей наших уж слишком головастых и чересчур любознательных ученых и философов.
А наш уже слава Богу вчерашний день более чем объективно доказал, что незаслуженное разумом светлое будущее, способно оказаться разве что только мрачным как грозовая туча прошлым для нескольких грядущих поколений.
Некоторым «глубокомыслящим гениям интеллекта», которым оно грезилось, уже где-то там, на горизонте, похоже не было никакого дела до элементарных законов биологии.
Всякий вид может трансформироваться в нечто новое или же приобрести некие другие, чем у него были до сих пор извечно существовавшие привычки, только в течение бесконечно длинной цепи часто сменяемых "особей" звеньев.
Высшие млекопитающие в этом вопросе, если чем и отличаются от других представителей животного мира так это одной лишь способностью к самообучению в очень скромных пределах, и могут обрести необходимые для жизни навыки, беря пример исключительно со своих родителей.
А тех в свою очередь приучили к жизненным устоям и существующим реалиям, их прародители и эта канва тянется из прошлого в грядущее, бесконечной раз и навсегда проложенной тропой.
Создание условных рефлексов путем прививания юным особям животных нужных для людей навыков, совершенно не подходит, когда речь идет о взрослом человеке.
Людская психология безмерно сложнее психологии зверей, и потому создание нужных условных рефлексов у человека - это занятие в основном для одних только ближайших родственников, а не для кого-то еще.
Возможно, что в очень далеком будущем реально осуществится, то о чем писал писатель Ефремов в его великой книге «Час быка».
«На Земле тоже нет семьи в старинном ее понимании, но мы не уничтожили ее, а просто расширили до целого общества...»
Это хорошо как идея, но чтобы осуществить, ее нужны тысячелетия, а не жалкие столетия однопланового развития общества к большей гуманности, а «сывороткой» против безумств может быть только полная свобода от всяких догматов веры или пути, по которому толкают вперед пинками под зад.
Но это касается только прививания хорошего, а не отучения от плохого.
Ведь все же затруднительно во всем и до конца отрицать воспитательный эффект телесных наказаний, столь широко когда-то распространенных в школах 19 столетия.
Проявляя гуманность по отношению ко всякому злостному хулиганью, морализирующие доброхоты подвергают серьезной опасности несчастных и страждущих и только лишь во имя эстетики более красивой, чем ранее общественной жизни.
Понятное дело, что когда пороли кнутом как скот людей, что отказывались выполнять зачастую злую барскую волю, это было совсем не одно и то же, чем то, когда ставили на место зарвавшегося юнца.
Например, возжелавшего всенепременно спустить собаку на соседскую девчонку, как-то было в сериале «Сибирочка».
А ведь действительно одной из главных причин, из-за которых развился новый подход к физическим наказаниям, стала их не эстетичность, хотя люди по-прежнему избивают друга и любая самая возвышенная творческая интеллигентность тут им в этом вовсе не помеха.
Вот что можно найти по этому поводу у Сергея Довлатова в его книге «Бывальщина».
«Потому что я не виноват. И сейчас это всем будет ясно. Главное, выслушайте, как было дело.
- Ну, и как было дело? - поинтересовались судьи.
- Дело было так. Захожу в "Континенталь". Стоит Андрей Вознесенский. А теперь ответьте, - воскликнул Битов, - мог ли я не дать ему по физиономии?!»
И коли уж у самых развитых людей оно все еще существует, то значит, и как вид официального наказания - это тоже вполне могло бы существовать.
Одной из причин появления новых диктатур стало смягчение участи всякого рода мятежников, в старые времена им бы просто отсекли их буйную голову, а тут жалость не в том месте выросла и их стали щадить, а в результате...
Хороших людей бы лучше пожалели, а не этих вурдалаков жаждавших насилия во имя освобождения от пут угнетения.
Но сколь же сладостно было всяким либералам упрекать власти за напрасное насилие?!
Просто душа наружу рвалась, дабы высказать все, что в ней накипело.
А свобода – это еще и ответственность за каждую написанную автором букву.
Кому-то хотелось всего-то пукнуть с досады, а вышла мировая засада на более чем полстолетия.
Свободная пресса в России удивительно умеет портить и без того спертый воздух чудовищными инсинуациями о темном, не светлом житии вокруг.
А что в результате...?
Точками заменены грязные ругательства по этому поводу.
Началось очернение и без того тусклой действительности отнюдь не при горбачевской гласности об этом еще Достоевский в его «Бесах» писал.
«Многие говорили у нас о какой-то кладбищенской богаделенке, Авдотье Петровне Тарапыгиной, что будто бы она, возвращаясь из гостей назад в свою богадельню и проходя по площади, протеснилась между зрителями, из естественного любопытства, и, видя происходящее, воскликнула: "Экой срам!" и плюнула. За это ее будто бы подхватили и тоже "отрапортовали". Об этом случае не только напечатали, но даже устроили у нас в городе сгоряча ей подписку. Я сам подписал двадцать копеек. И что же? Оказывается теперь, что никакой такой богаделенки Тарапыгиной совсем у нас и не было! Я сам ходил справляться в их богадельню на кладбище: ни о какой Тарапыгиной там и не слыхивали; мало того, очень обиделись, когда я рассказал им ходивший слух».
От «этих слухов в стране случаются разрухи» как когда-то написал мой друг Владимир Струнский.
А дело тут вот в чем черная действительность окрыляет всяких деятельных палачей привести ситуацию в норму, надо мол, просто отсечь, кому надо голову и все само на место встанет.
Естественно для такого порыва нужна витиеватая и непонятная душам простых смертных философская мысль, а ее на помойке Европы можно было отыскать во множестве, выбирай так сказать на любой вкус.
Но может хорошую идею не поняли, и неправильно воплотили?
Но идеи вообще не могут вести идейных людей к добру, поскольку в процессе заполнения их душ планами по переустройству мира такие существа перестают быть подлинно живыми, так как они горят адовым огнем принести счастье всем без исключения чистым от сомнений людям.
Остальные же должны быть уничтожены, чтобы не мешать идти оставшимся к тем бесконечно дорогим ценностям будущего светлого мироустройства.
Всему вышесказанному можно найти много примеров из литературы.
Вот только один такой пример.
Мысли и желания Фон Корена из повести «Дуэль» Чехова – это зло в его наихудшем из намерений сеять добро и свет своими методами.
«- И идеалы у него деспотические, - сказал он, смеясь и закусывая персиком. - Обыкновенные смертные если работают на общую пользу, то имеют в виду своего ближнего: меня, тебя, одним словом, человека. Для фон Корена же люди - щепки и ничтожества, слишком мелкие для того, чтобы быть целью его жизни. Он работает, пойдет в экспедицию и свернет себе там шею не во имя любви к ближнему, а во имя таких абстрактов, как человечество, будущие поколения, идеальная порода людей. Он хлопочет об улучшении человеческой породы, и в этом отношении мы для него только рабы, мясо для пушек, вьючные животные; одних бы он уничтожил или законопатил на каторгу, других скрутил бы дисциплиной, заставил бы, как Аракчеев, вставать и ложиться по барабану, поставил бы евнухов, чтобы стеречь наше целомудрие и нравственность, велел бы стрелять во всякого, кто выходит за круг нашей узкой, консервативной морали, и все это во имя улучшения человеческой породы... А что такое человеческая порода? Иллюзия, мираж... Деспоты всегда были иллюзионистами».
В этом я полностью согласен с Лаевским.
Я вообще заметил, что, когда один нехороший человек говорит о недостатках другого, он совершенно объективен и справедлив.
Он даже мог бы стать его более чем справедливым обличителем и заклеймить все его недостатки наиразумным и вполне справедливым образом.
Но ругать можно долго и без толку, а вот наказать официально физически некоторых людей совсем бы не помешало.
В принципе исключительно для улучшения человеческой породы стоило бы иногда совершать публичные экзекуции.
Не казни, не дай-то Бог, а именно экзекуции.
К примеру, насильников, а особенно тех, что насиловали несовершеннолетних или действовали сообща целой стаей бесстыдных самцов.
Но этот метод может быть применен с большой и истинной пользой для дела только к отдельным в чем-либо сильно провинившимся личностям, а не ко всему обществу в целом.
При этом нужно будет отметить, что при всем нравственном неудобстве телесных наказаний, когда это происходит где-то там, на стороне, каждый ведь готов сурово покарать кого-то за недостойное поведение по отношению к самому себе, а ведь все человеческие задатки закладываются еще в самом детском возрасте.
К примеру: побил ученика учитель указкой по рукам за то, что он поднял руку на девочку у него на уроке и можно в чем-то надеяться, что чьей-то будущей жене, перепадет несколько меньше.
Причем наказания ни за что или же неоправданно жестокие все же до некоторой степени меньшее зло, чем принципиальное отсутствие кары за любые недостойные поступки.
Даже словесные порицания имеют свой смысл, когда речь идет о людях не лишенных начисто всяческих представлений о совести.
Однако перевоспитание общества, в смысле серьезных перемен в его моральном облике - это непосильная задача для какого-то одного уж очень-то шибко умного поколения головоногих мыслителей.
Слишком много факторов так сразу изменить в корне никак нельзя. Люди чрезвычайно любят постоянство, и любые резкие перемены в их личной жизни весьма однозначно воспринимают в штыки, а особенно, если они им самым откровенным образом навязаны откуда-то извне.
Значит ли это, что озлобившись на навязанное им, они вдруг станут куда лучше и праведнее?
Не может быть двух мнений на этот счет.
Итак, вполне естественный вывод, поскольку человеческая психика, пусть и в довольно различной степени (смотря о ком, идет речь) отличается от психологии животных, все рассуждения о быстром культурном улучшении рода людского совершенно неуместны.
Действительно в животном мире иногда возникают мутации, и когда они носят положительный характер, их черты оказывают благотворное влияние на будущие поколения какого-либо вида.
В случае же неудачной мутации погибает один лишь, выбракованный самой природой индивидуум, что никак не повлияет на будущее популяции в целом.
В 20 веке были предприняты жалкие до тихого ужаса попытки выбраковать всех недостойных жизни с чьей-то полуграмотной точки зрения наций.
Евреи, цыгане и инвалиды были исключительно лишь первыми клиентами нацистских душегубок, если бы планы Гитлера сбылись, он уничтожил бы все не арийские расы.
Самостоятельно (без всякой на то науки) решив о ком, собственно, идет речь.
Акромя быть может лишь только тех несчастных, что нацистский режим превратил бы в рабов для самых черных и грязных работ, как и чем черт не шутит, содержал бы в качестве домашнего скота.
Низвести простого человека до животного уровня не так уж собственно и трудно, для этого надо было бы всего-то навсего в течение какого-то продолжительного времени его плохо кормить, и перегружать работой. Но никак не выйдет заставить его «уцепиться за подножку трамвая» спешащего в неведомое никому из нас светлое будущее. Поскольку ни трамваи, ни самолеты нас туда не доставят.
Никаким искусственным путем, невозможно навязать человеку то, что он должен был осознать сам во взрослом возрасте или же смог получить в виде постоянного потока информации в его легко трансформируемое детское сознание.
Промывание мозгов и чтение морали толпе пустое сотрясение воздуха, поскольку речь не может идти о чем-то вроде пересадки собаке, человеческого гипофиза. Ничего полезного не выйдет из прививания обывателям представлений о неких высоких духовных материях.
Провести такую операцию даже с одним еще совсем юным человеком, ой как непросто. И самое главное - это было бы почти лишено всякого смысла. Он может всерьез воспринять все контуры и внешние схемы, но в лучшем случае - это так и останется в нем лишь наружным придатком к его истинной натуре.
«Яма» Куприна хорошо показывает, что выходит от самоотречения в пользу чего-то великого блага.
Всякая стоящая, а не надуманная польза может быть связана только со своим личным интересом и его разумным сочетанием с чужим, возможно, что и ни в чем не схожим благом при общем счастливом для обоих душ конце всех их стараний.
Что же касается попытки «пересадки гипофиза» всему обществу, то подобный социальный эксперимент – это жестокое кощунство над всяким здравым смыслом.
Эта гибельная (из-за ее вселенской глупости) идея могла зародиться исключительно лишь умах, обделенных на всякое о том представление, что человек не есть высшая субстанция духа, а скорее слегка приподнявшееся над животным миром существо, предельно далекое от всяческого совершенства.
Но речь идет о самом простом и естественном состоянии души человека. Привитые в детстве правильные навыки в корне изменяют, состояние его души.
И этот процесс, нельзя заменить ничем иным, хоть в чем-то с ним довольно схожим, а в особенности, если все это будет происходить уже в чьем-то вполне зрелом возрасте.
В принципе, почти вся интеллигентность и культура, по сути, прививаются в течение детских лет, а не является признаком «голубых кровей» их обладателя.
Отталкивающая все чужеродное высокомерность таких людей не служит укреплению дела науки и искусства среди простого и невежественного населения.
Пролетарская революция произошла в стране, где разрыв между интеллигенцией и народом достиг своего полного апогея, а тем самым были реально созданы все условия для тюрьмы народов усиленного режима.
Разделяй и властвуй - это старая как мир уловка диктаторов.
Есть еще одна очень древняя хитрость безжалостных завоевателей – согнать лучшую часть народа с его родной земли.
А затем поселить на ней чужаков и тем надолго разрушить ту связь, которою создает у человека чувство собственного достоинства, поскольку он укоренился на своей земле, освященной памятью его далеких предков.
Выселение лучших людей, прозванное большевиками раскулачиванием и было тем же, что и в седой древности способом ослабить народ, для того чтобы он не восстал против своих ужасных поработителей.
Но древние правители занимались одним лишь только переселением лучшей части народа с родной земли, они ведь не отправляли людей помирать, скажем, в безводной пустыне.
Именно так поступили турки с армянами во времена первого в истории геноцида, вторым стал геноцид русского и украинского народа, а еврейский был только третьим.
20 век вообще проявил себя самой жестокой из всех эпох цивилизованного мира.
Рабы не мы – это чья-то злая шутка.
Человек перестает быть рабом, только тогда, когда он приобретает право голоса, то есть волю, говорить все что ему только вздумается, не опасаясь, что из-за этого ему придется нести свою голову под мышкой или гнить в подземелье, царстве крыс.
Новая большевистская власть, прежде всего, позаботилась о том, чтобы никто более и рта раскрыть не посмел, а того, кто по одному лишь недомыслию или из наивного до глупости коварства все же пытался это проделать, тут же получал успокоительное в виде девяти граммов свинца.
Лучшего средства для разрешения любых политических дискуссий просто не было, да и быть-то не могло.
Какие же тогда «Рабы не мы» раздельно – в букваре советской политической жизни – это словосочетание писалось слитно.
Люди, смотревшие в этот букварь, видели совсем другие буквы, чем те, что им давали зубрить на уроках по устранению российской неграмотности.
Сам Маркс был безграмотен в любых вопросах, которые касались реальной жизни, а не пустого мудрствования высосанного из его указательного пальца.
А от применения его «светлого учения» на практике в России рабство (на тот момент уже давно отмененное) только возродилось, причем в самой лютой его форме рабстве не перед людьми, а перед идеей.
У самого лютого барина можно было, припав к его ногам, (когда он находился в добром расположении духа) выпросить себе милости. Однако у барчука из бывших холопов вознесенного ввысь благодаря величавой идее никакой милости было не выпросить, он был тверд и хладен впрямь как скала пред легким ветерком.
А, кроме того, рабы были разных категорий и те, что были прозваны «врагами народа» вообще никаких прав более не имели.
Их везде кормили одинаково, но охранники пуще лютовали в густонаселенных районах страны.
Вот, что пишет об этом писатель Алексеев в его романе «Крамола».
«Лагерь на канале "Москва - Волга" содержался в большей строгости, нежели Белбалтлаг. В Карелии, в этой первозданной стороне, некуда было бежать; тут же, в центре России, в окружении городов и деревень надежда на избавление от неволи казалась ближе и манила, и кружила головы людям. Что делается с мужиком, когда увидит он пахаря в поле, жнивье или просто крестьянскую избу!
Как заболит сердце о родном доме, как вздрогнет душа об осиротевших детях. И вот уже вселилась дума о бегстве - обманчивая, призрачная вера - заплясала, закачалась перед глазами мечта, словно лодка под парусом. И невдомек мужику, что бежать-то некуда, что остановит его через десять верст холодная пуля продрогшего на морозе стрелка. Разве что душа долетит до милого крова, оставив на дороге коченеющее тело.
Бежали часто, поэтому черные птицы привозили беглецов обратно и втыкали их в снег возле лагерных ворот, так что когда выводили на работы, идти приходилось сквозь молчаливый строй. Или подвешивали на колючую проволоку, как хороший хозяин подвешивает убитую ворону на огороде, в назидание другим, живым еще».
А черные вороны революции действительно считали политических зеков чем-то вроде птиц с подрезанными крыльями и тех, что улетали, они били влет как рябчиков.
И никого неудачного или неправильного применения теории не было, а наоборот было ее некоторое смягчение, поскольку не была осуществлена мировая революция.
ЕЕ постулаты были жестче, чем это было осуществлено на практике, но предназначались, оно не для шестой части суши, а для шести ее шестых.
А этого все же не вышло вот и пришлось ограничиваться до поры до времени «демоверсией», а не ее полноценной сутью.
Причем одной из самых ложных предпосылок марксизма было мировоззрение, рассматривающее человечество как большое стадо, которое должно было забодать всех своих прежних пастухов и вечный рай на земле окажется буквально под боком от имевшего место во времена «Великого Карла» по фамилии Маркс - прозябания общества.
Такая трактовка, являлась ничем иным как слепым простодушием наивных теоретиков.
Хотя можно взять под сомнение, были ли они столь наивны. Как говорит поговорка: "Что посеешь то пожнешь".
Наивность сеятеля не знающего, какой именно урожай пожнут те, кому доведется его собирать, не свидетельствует о его прозорливости и мудрости.
Гораздо легче предположить, что дело было не только в одной лишь дичайшей (не свойственной истинным пророкам) наивности, но и в изначально заложенной еще в теории колоссальной жестокости, направленной против всех существующих в нашем мире общественных устоев.
Причем фашизм – это ответная реакция старого мира на попытку его извести и уничтожить. Реакция вполне естественная и закономерная, поскольку третий закон Ньютона действует не только по отношению к физическим телам, но и в случае внезапных и сложных политических преобразований.
Итальянская и германская буржуазия готовы были продать душу дьяволу, и римский папа нисколько не стал бы против этого возражать, лишь бы он избавил их от нависшей над ними красной угрозы.
Это было что-то вроде лозунга «Буржуазии всех стран соединяйтесь».
Все чего вообще возможно было ожидать от успешно навязанного извне интернационализма так это способности стереть с лица земли прежние традиции культуры и воспитать людей, отлученных от обычаев их праотцев.
Потому что для подлинного фактора насаждения братства народов понадобятся целые поколения тех, кто выработают общую с их соседями культуру, а не дурни с наганами готовые перестрелять кого угодно из тех, кто скажет хоть слово против их святой веры в светлое никогда.
Англия отличный пример интернационализма возникшего не самого по себе, а за счет единения народов путем дружественных, а не насильственных методов.
Это кстати одна из причин возникновения именно там первых зачатков демократии.
Хотя, конечно, Греция и Англия именно в силу своих географических особенностей и относились к островкам новой жизни в океане древнего тоталитаризма.
Высокие горы с козьими тропами или остров, отделенный от материка проливом именно потому и стали оплотами демократии, что их было куда легче оберегать от вандалов, чем любые другие места на земном шаре.
А всеобщее благо насаждаемое силой есть худшее из зол!
Коммунистический интернационализм – это самое наилучшее средство для создания люмпенов.
Именно поэтому этого всеми силами и добивались в Советском Союзе.
Оторванные от своих глубоких корней люди - это всегда люмпены или авантюристы, у них мало принципов, они лишены коллективной памяти предков, придающих любому народу, единую совесть.
Однако без того чтобы такие вещи в новом обществе были созданы искусственно при помощи кнута или нагана, (а именно для этого люди и были загнаны в узкие клетушки общих квартир) их дикость со временем отомрет, а вот чувство собственного достоинства и независимость не от кого - останется.
В этом и есть разница между США и Советской Россией.
И речь не идет о неких исконных душевных качествах, а только о том месте, где человек вырос и взрослел.
Будучи перевезенным из Африки негр воспитанный в семье двух выдающихся профессоров гарвардского университета сам еще тоже может и станет профессором, а их сын, отправленный вместо негра в Африку, будет отличаться от других ее жителей разве что одним лишь цветом его кожи и ничем более.
А о
|
Автор: maugli1972 / Дата добавления: 18.11.2009 20:09 / Просмотров: 831 |
Найти все творчество этого автора
|
