Чистый хозяин Собственного Мира. Фэнтези. Главы 110 и 111.
Глава 110.
После часов проведённых на Техно Бесту совсем не хотелось к Биг-Буро. Да и без того не хотелось. День лёгкий, насыщенный, светлый... Увенчаться ему чем угодно другим. Костром зелёным, домашним... Нежданной склокой в Архи-Саду, сонным царством Архи-Сада, но не визитом к ача.
Бест и впрямь собирался отступить, наличие провожатого как-то останавливало его. Надо что-то сказать... "Сверну я, пожалуй, к раме Южного... В другой раз повидаемся... Передай мои извинения..." Пока слова перебирал, уже и пришли.
Смеркалось. Биг-Фазан изобразил широкий, манерный и резкий, фазаний поклон, - "...нереальные косы, канаты из шёлка..." - сообщая, что на сегодня его обязанности провожатого исполнены и завершены. Выразил надежду, что Биг-Буро получит об исполнении их добрый отзыв... "Вне сомнений!.." Парни пожали руки и обменялись заверениями в удовольствии видеть друг друга гостями Архи Сада и Рынка Техно, соответственно.
Полз уже туман вдоль шатров и по колее, вытоптанной посредине. И пыль широкого ряда пахла иначе... Море-океан, проникшее даже в название единственного материка... Морская Звезда, песчинка в море.
Карат к Буро не зашёл, распрощались на некотором расстоянии. Тяжёлыми косами махнув, развернулся - и нет стремительного фазана.
Ничто не насторожило его, охота к нему не относилась. И не обнадёжило - не к нему относилась. Чуть занудный, умный изгнанник... Повадкой старше своих лет. Такой человек, рядом с которым, лучше, чем хорошо, - нормально. Бывают такие люди, при общении с ними начинает казаться, что мир в принципе нормален, что всё правильно в мире или легко исправимо. Но это быстро проходит! "Чистый-прозрачный, как линза модулятора микро-макро... Да хоть бы и мутный, он - изгнанник! Бродяжка поневоле... Какие счёта могут быть между вами, Буро?!" С тяжёлым сердцем ушёл.
Только скрылся за поворотом, как немедля откинулся полог. Наблюдал... И расстояние оценил, взятое телохранителем. Открытая книга. Понятна логика хищника, его версия происходящего ясна... Пока ждал, думал: "Эх, не плохой вот ты человек, Пепельный Фазан, не мёртвая душа. А всё-таки гад, всё-таки... Хищник хищнику рознь, а охотник охотнику - точная копия. Слепок. С одной модели. Исцарапанный, может быть, оплывший, но ей-ей, тоже самое... Дружба на день. Уверен, не подмигнул даже: беги... Ни меня не спросил... Ни сейчас, ни сразу. Заказ, обычный заказ... Не обижайся, и я тебя не спрошу однажды... Поэтому, Бест, в частности и поэтому, нет смысла поститься... Не стоят сухопутные демоны Южного таких уж эмоций. Гады они... Лучшее в них, что выпить успели за жизнь свою..."
Бутон-биг-Надир постарался... Чтоб гостю некогда, незачем было выпытывать, задумываться, колебаться... Принял, расположил, излагал сам. Что подразумевалось, чего и не спрашивали... Посторонние и примыкающие темы: о ядах разнообразных, о тех, что ведут себя, отравив, скорее как Впечатление, и тех, что скорее, как тень - с хищным характером. О вреде от них для Огненного Круга. Напротив, о поддержке для него от их мнимого тепла и тепла настоящего, произведённого ускорением огоньков дроидов...
Тянул время... Философствовал о человеке, как ходячей коллекции. А многих ли коллекционеров удовлетворяет хранимое в тайне, собранное для себя самого? Хвастовства многие ли избегают? А сколькие, утомившись или достигнув планки, не остынут к предмету недавней страсти?.. Не согласятся с выгодой избавиться от накопленного?..
Просил настоятельно не покидать Южного Рынка, то есть, пределов его шатра, в одиночку и раньше, чем проснётся утро. Настоятельно.
Наполнил обычной водой наутилус и посоветовал прежде его не спеша выпить. Для чистоты ощущений. Бросил в рупор завитка кубик глубоководного, вяжущего льда. На Ноу Стоп узнали бы этот вкус... Паж ценный поставщик, осторожный, умный парень. Его пристрастия и наблюдательность, избыточная порой, этим компенсируются, не интересуют Буро... До поры до времени.
Сколько Бест ни озирался, едва отвернётся хозяин, иных сосудов не обнаружил. Ширмы, ширмы... Следов борьбы, схватки он и не ожидал увидеть. Но бывает, в воздухе носится перед катастрофой что-то такое, зависает после неё... В сыроватом шатре Буро не носилось, не зависло. Конус пирамидки изливал мирный, голубоватый свет. Держал символ земли: шар с Морской Звездой наверху. Золотая на голубой эмали. На капле, словно падающей с него, шар стоит. И на символическую Морскую Звезду падает капля. В ней, прозрачной, крошечный птичий клин летит среди звёзд. А вся голубая эмаль, если присмотреться, состоит из волн и рыб. Бест долго любовался артефактом. В нижней капле, прозрачной тоже - снежинки. От сияния пирамидки сверкают... Фантастически...
Около и устроились. На двух толстых тюфяках, на ковре. Кресло Буро пустовало. Тюфяки набиты пеной вперемешку с сухой листвой. Сено, саше в таком объёме, это всё признаки богача. Нешуточный дефицит для континента. Жёсткие листья, чья форма подобная страусиным перьям прощупывалась сквозь намеренно рыхлую, холщовую ткань, имели смысл. Пена держала форму, а они под нажатием ломались, рассыпались без хруста, с шорохом... Распространяли запах осеннего, прохладного дня... Добавка к наутилусу. Очищает обоняние и голову. Хитрая ледышка не позволяла Бесту осушить кубок скорей. Глотнёшь побольше - вяжет и сводит холодом скулы, зубы...
Буро делал всё, чтоб растянуть время до утра. Боялся повторенья произошедшего с Симургом.
Когда наутилус показал дно, за пологом раздались сухие, отчётливые в ночной тишине хлопки. "Марик? Сегодня?.." Похлопав, Марик приглашения не дожидался, поэтому Буро живо оказался за пологом, предупреждая вторжение. Но там был не Хан-Марик...
Окинув взглядом открывшийся ему, голубоватый свет внутри шатра и силуэт Беста близ пирамидки, Карат отшагнул во мрак. "Технарь? Что за наглость?.." Прислонился широким плечом к тенту, упругому, спружинившему под ним. "Сразу расчёта захотел, утра не дожидаясь?.. Рассчитывает на что-то особенное?.. Пронюхал что-то... Наглость..." Буро заслонил собой вход, и тент одёрнул. Густой, слоистый туман до пояса, такой и в его шатёр затечёт...
- Фазан Пепельный, - Буро рыкнул и понизил голос, - ты тут зачем?
Карат глядел на оставшуюся косую полоску света. Сверху донизу, сквозь колышащийся туман, снизу доверху... До короны позолоченной, тусклой во мраке, с опалами по лбу, до глаз миндальных, пристальных, Буро ещё выше его ростом...
- Зачем?.. Да так... Ты, Биг-Буро, бывало, меня спрашивал, приду ли в тумане. За полбокалом... Не побоюсь? Как видишь. Пройтись захотелось после заката, мимо проходил...
- Ты получишь его, - ответил Буро сухо, тихо, - но не теперь.
"Скоро, - добавил про себя. - Ждать не заставлю. Странно, что технарь раньше не разобрался. Красноречивый взгляд... Разве можно, Биг-Фазан, так смотреть на чужую добычу? Привёл и забудь..." Буро рассердился. И не зван, и нагл, и не ждал от него.
- Меня, Биг-Буро, жажда не мучит... - Карат откровенно указал глазами за полог. - Понимаю, вторгся, и дело не моё... Но если вдруг тебе не принципиально... У него какие-то серьёзные долги? Особые? Если так, что если... Мы с тобой на двоих разделим?.. Поделись со мной теперь, прямо сейчас, а?.. И впоследствии я мог бы...
- ...мог бы - что?
- Хватит Буро! Я выполнил от и до твой заказ, имею право сказать! Если есть такая возможность... Я готов. Быть. В угодной тебе степени! Его поручителем!.. Всё!
Миндалины неудовольствием сощуренных глаз расширились. Наклонился вперёд, опалами украшенный, обруч короны... Буро вздрогнул от беззвучного смеха и махнул на него русаличьей, белой рукой... Иди-ка, шутник, иди, приятель, домой... Замахал на себя, в общем-то: не выпалить лишнего и не расцеловать! Этих гадов надо держать в строгости, на плавающей, но ощутимой дистанции. Ах, как приятно разок ошибиться в противоположную сторону! "Мрачный я стал, Бедовичек, мрачно мыслю... Даже стыдно как-то..."
- Биг-Пепельный-Фазан-в-Тумане! - тихо рассмеялся Буро. - Биг-Фазан, поставщик технарей! Не ко мне ли прибегают, впавшие в немилость у вас, за поручительством?! Не ко мне ли бегут от тебя?! Что-то перевернулось с ног на голову в рыночных делах? В мироздании?.. Или в твоём воображении... Скорей второе, а?.. Уходи и будь осторожен, не ту ночь ты выбрал, чтоб погулять. Изгнанник в гостях, а не в ловушке!.. Не видать мне вовеки сиянья Лакричной Аволь, сожри меня Троп, если лгу!
"Загадочные, замысловатые морские клятвы..." Карат поклонился, извинился, исчез... Ему было неловко, но намного легче. А Биг-Буро - небесно... Если б не предстоящее.
Бест измучился за короткое время его отсутствия. И в гостях он был, и в ловушке, одно другому не противоречит. Нетерпение, что изводило его, содержало, оказывается, немалую толику любопытства. Естественную и... Абсолютно! Недопустимую!.. Как признаться себе в таком... Может быть, косвенно? Он всегда поступал "как надо". И тут, разве нет?.. Он припомнил все свои нотации Мурене на тему экспериментов, необратимо меняющих экспериментатора. И подумал, что обгоняет её одним безумным прыжком. Что особенного вытворяла его взбалмошная, любимая, его милая подруга? Всего лишь купалась в море! Сотворила одну тень... А он?.. Ему было жутко тревожно, до лихорадки. И возмутительно интересно. И хорошо тут, в чужом, сыром шатре, почему-то... Почему? Причины на виду, всё складывается из малых капель. Буро умел замешать коктейль!.. На вкус и на запах... Для морока и против. Из дженераль, из связных Впечатлений, из оливок. Из морской и обычной воды. Из непобедимой Чистой Воды забвения... Какой потребуется!.. Запах, шорох рассыпавшихся, пересыпавшихся в тюфяке листьев... Наутилус запотевший снаружи, пустой. Кубик вяжущего льда, на языке дотаявший... Звонкая ясность мыслей...
Буро вернулся с пустыми руками, а Бест решил было, что ему "это" откуда-то принесли... Нет.
Заняв место справа от гостя, лицом ко входу, - "...надеюсь, больше никого черти не принесут!" - Буро снял артефакт с пирамидки. Пустым наутилусом утвердил её, чтоб сохранился свет... А с эмалевого "земного шара" снял "Морскую Звезду" - крышку... Снова тянул время, разливал, делил не поровну и философствовал вот о чём...
- Не похож на бокал? Тайничок... Ты и сейчас сомневаешься, Бест, я знаю... Проблема с "искушениями" с "провокациями", она в чём состоит?.. В невинности провокаторов... Меня невиновности, меня!.. Почему тогда оправдываюсь? Как виноватый!.. Проблема "подталкивания к..." - лично боящегося высоты проблема. Рухнувшего на дно!.. Легко доказать. Ну, сразу... "Меня запутали, принудили, заморочили!.." Кто угодно, это пробормотав, оправдает любой поступок одним махом, и остаётся чистеньким. Справедливо? Ни в коем случае. За твои руки чей-то язык не в ответе. Но это грубое доказательство. Есть иное... Одного моего друга, "раскаявшегося книжника", - ха-ха, бывают и такие! - возмущало что? Не то, что привлекает некоторых дуриков в запретных Впечатлениях и бесит всех нормальных людей, вроде нас тобой... Он не был из пьющих подобную бурду. Ему не повезло с библиотекой... Тематическая попалась! Весьма!.. Множество томов посвящались тому, как запретить переживания удовольствия! Да-да, что они незаконны! От еды, питья, морока сладкого... От прикосновений! Особенно - песен и танцев, да-да!.. От, не поверишь, я не обижусь, от удовольствия встретится и поболтать, языки почесать... Не веришь? Красиво одеться...
- А ведь это я знаю, Буро. Некоторые цвета могли носить правители, и никто больше... Пурпур... Рисунок хризантемы...
- А знаешь, что безо всяких чинов, юбка, к примеру, должна была закрывать, колено к примеру?.. Обязательно!..
- Это мо-ода!..
- Не-е-ет!.. Условие жизни! Свободного перемещения по земле!
- Ну-ну, выдумывай дальше!
- Дальше?.. Запросто! Юноши и девушки не вместе, не вперемешку! Нельзя - разговаривать, прикасаться, танцевать. Быть в той или иной одежде.
- Не понял... А значит, наоборот?..
- Наоборот ни в коем случае нельзя! Юноша поцеловавший юношу, если увидели это, мог быть казнён...
- А если дроида?! - запутавшись, наивно уточнил Бест.
- Ха-ха-ха, кого-кого?!
- Ой, я задумался! Это способ отличить дроида, у него сухие губы. Тёплые или холодные, но - сухие...
- Нет Впечатлений?..
- Ага, нет... Просто, знаешь ли, в небе... Встретив изгнанника, потеряшку, такого, кто не чирикает, а говорит... Носится кругами, очевидно вокруг места, где был эскиз... Единственный способ довести до сведения, сообщить ему хоть что-то, позвать на материк... Для начала элементарно остановить... Он не разговаривает и трудно понять поэтому, слышит ли, замечает ли тебя... Единственный способ - поцеловать. В глаза посмотреть, остановить немножечко... Даже лизнуть в губы - немножко чужой влаги, отсвет чужого Впечатления... А уже потом на земле, с нашими со всеми просмотрит, выпьет полные связные Впечатления. Услышит, выучит и относящиеся к содержимому слова... Общие встречи - Встречи ради Слов... Это работает!.. Но сначала только обнять, поцеловать, в губы лизнуть... Биг-Буро, но запреты как-то объяснялись?
- Конечно, с этого я и начал. Полная библиотека попыток обосновать! Обозначить степени паденья... Они были взаимосвязаны: полюбишь вкус, захочешь новых вкусов, позовёшь людей, сблизишься... О ужас, с ними уйдёшь, увлекут тебя на их, древнее, Мелоди...
- И? - спросил Бест, ожидая начала порочного.
- И там будешь петь и танцевать! Обнимать их в танце!
- И?..
- Нельзя!
- Почему?
- К примеру, перевожу на наш язык... Угостят тебя запретным. Или тем, чем я... А вдруг тебе понравится? Не тебе, а, ты понял, кому-то... Или на правое крыло заманят, где станешь хищником...
- Так своя голова нужна. Причём тут гедонизм, радость жизни?
- Попытка в корне отсечь.
- Но не испытывать Впечатлений, не пить воды, для нас - одно и тоже. Подозреваю, и для них - близкое состояние.
- Я согласен, наверняка. Но стремились отсечь, многие. "Не подходите к нам, с плодами, питьём, музыкой! Не смейте петь про то и про это! Ни рассказывать, ни показывать!" Не смейте быть прекрасными! Не смейте быть желанными! Не смейте быть ласковыми! Чтобы не подтолкнуть.
- Но, Биг-Буро подобный вздор не может быть обоснован и не нуждается в специальных опровержениях...
- Когда как, и смотря где... Если их много и они хотят отнять у тебя бокал или музыкальную трещотку... Или утопить твоего друга в Великом Море.
- Ты всё это не выдумал прямо сейчас?.. Нет, я знаю, Проклятие Дроидов мыслил сходно, ненавидел наслаждения... Но я считал его исключением. Казусом...
- Отнюдь... Хотя, на заре дроидской эры, да, казусом. Но долгие века это было нормой.
- Я счастлив, что я полудроид!
- Вот и друг мой так сказал!
- А более тонкое доказательство?
- Простое. Оно не действует, аргументы вообще редко действуют. Чем дольше живу, тем больше склоняюсь к мысли, что они не для примиренья врагов, а для удовольствия дружеских встреч... Аргумент: если искушения отсекать превентивно, как же быть с нейтральным? С нераскрытым? Если за листвой с чистым соком прячется пьянящий плод? Если под кожицей плода - морок? Выбросить, не попробовав? Если за поворотом угроза и под обложкой? Что уничтожать? Всё?.. Даже известное, признанное безопасным? Но и его надо прежде надкусить! Какое же оно "не искушающее"? Не узнаешь, со стороны глядя, что оно - это именно оно.
- Специальные люди нужны? Из чьих рук брать можно?..
- Ха-ха, ты догадлив! Не просто можно - нужно! Попробуй, не возьми! Власть, Бест, власть... Тома из библиотеки, о которых речь, вполне могли оказаться не чтением для интеллектуалов, не логическими упражнениями на досуге... А тем, что обязан прочесть и наизусть заучить каждый... И повторить без запинки, когда потребуют с него...
- Буро, сказочник ведь не лжец? Как наш Амиго?.. Я не буду делать вид, что каждому твоему слову!
- Как угодно, я и не выдумываю, и не поручусь. Я пересказываю. Целые системы существовали запретных поступков, нарядов, мелодий, артефактов... Провоцирующих. Якобы. Нечто. Агрессию якобы... Болезнь якобы, отравление... Ночь за ночью проводить на Мелоди в объятиях друга, это, Бест, вполне могли счесть за болезнь! Неизлечимую и заразную настолько, что лечили удавкой специальные, "незаражённые", "правильные" люди "неправильных, больных"!
- Всё Мелоди что ли?!
- Случалось, что и всё!
- Ну-ну... Биг-Буро, яды, конечно, реальность... Однако яд и оружие, это вещи отсекающие, препятствующие делать чего-то: руку поднять, голову, ходить, дышать, да. Но нет вещей, которые приказывают людям! Ни музыки, ни нарядов, ни даже запретных Впечатлений. Дроиды перестраховываются от одним им ведомых угроз, я считаю... Ни козьих плясок!.. Человек сам либо хочет прилипнуть к чему-то, либо нет.
- Я знаю... Но могу выступить и с другой стороны... Что значит: хочет? И не опасно ли некоторым пробовать? Некоторым опаснее, чем остальным.
- Биг-Буро, я сейчас где? Здесь, с тобой. Ответ понятен? Кто-то другой будет решать за человека, пробовать ли ему? Опасно ли ему? И что получится?.. Оливковый Рынок получится - зверинец связанных "братьев"... А "хочет" означает только одно, это его дело! Чувства - внутри? Желания - внутри? Пусть там и остаются, пусть каждый отвечает только за дела! И язык внутри рта, его со словами не выплёвывают, как ядовитый шип! Биг-Буро, слова - шум в кронах деревьев... Ему внимают для удовольствия. Кто хочет драться, грабить и душить, обойдётся вполне без слов! Ещё хуже - ему для затравки любые подойдут!
- Это так...
Очень жаль, что не нашлось свидетеля, слушателя их разговору! Оба сошлись в том, что декларировали, и оба при этом поступали в жизни образом, ну, едва ли не противоположным заявленному! Следили за словами, не отличали их от дел... Но и на услышанное не обижались: как шелест крон... Присутствуй тогда, скажем, Амарант с Римлянином, остался бы каждый при своём!
Бутон-биг-Надир покачивал в двух руках глубокую и мелкую части разделённой сферы. Дженераль распространял по шатру особый, непередаваемый запах. Вода... Казалось бы, вода... А так пахнут раскалённые, пустынные просторы. Возле полудня и не на границах, а там, откуда до тени, до деревца с тенью - часы и часы пути... Просторы безнадёжно открытые. И солнцу, и тебе. Не мёртвые, не безжизненные, нет... Насыщенные силой, прокалённые жаром сверх меры. Лишку, избыток... Пересечь суждено ли?.. Узнаешь, иди.
Крышку с Морской Звездой оставил себе, основную часть отдал Бесту. Голубая эмаль Великого Моря снаружи, чернота обсидиановых подземелий держала прозрачную магму внутри. Тяжесть. Поставить не на что. Такие бокалы, пей до дна. Дженераль дымился... Обрывки Впечатлений стремились предстать пред внутренним взором...
Бест дрогнул, любопытство улетучилось. Ждал чего-то... Соц-Цог? Это для разных вод.
Хозяин кивнул ободряюще:
- Попробуй, Бест. Это не сделает тебя чудовищем. Совсем чудовищем делает другое... Совсем другое, я хотел сказать...
"Огромна всё-таки разница, - подумал Буро, - на Южном днём с огнём таких не сыщешь... Ничего из себя не строит".
Бест кивнул. Заглянул, как в озеро..." В две руки взял... Тяжесть. И отпил.
Ну... Как полное погружение, без удара, без всплеска... Как если бы океан был наоборот - связным и тёплым... Медленно, жарко и тягуче... Пить приятней, чем нюхать! Запах дженераль тревожит.
Видны все детали. На змеев бассейн похоже. Но жар гонит вперёд. Дженераль крепко замешан на жажде. Всё нравится, всё значимо... И сохраняет интригу. Не даёт напиться до успокоения... Как если бы превосходное, огромное панно, стенную роспись разрезали на картинки размером с марку. И каждая до его величины раскрывается... Не охватить, но ничто, вроде, и не мешает... Подчёркнутая гармония не пускает... - и гонит вперёд. Целое видно... - и угадываемо. Кусочки не уступают ему - видны, и в чём-то предполагаемы, что-то недоговаривают они!..
Городская панорама чисто выметенной восточной улицы. Двухэтажные дома зазывают вывесками, фонариками и не только посетителей. Прекрасно... Это постоялые дома, чайные... Оживлённый, не захолустный город. Удивительная обувь: цок-цок! Прекрасно... В цветастых кимоно стайками семенят красавицы... Клетчатые кимоно вышагивают, за поясом - ножны... Прекрасно... Притягивает и гонит... Исподволь... Слабый, непрекращающийся ветер...
Небо уходит в закатный кисель, вишнёвый, черничный... Прекрасно... Рукав кимоно лёг на перила, прекрасно... Поворот. За углом, от шума уличного отгороженное, листвой укрыто гнездо... Прекрасно... "Все люди - коллекции? Что тут возразишь, Биг-Буро..." Бест не замечал, что, как и хозяин, покачивает бокал в руке по кругу, смотрит в обсидиановую черноту, словно там оно всё происходит...
Ставший магмой дженераль для Беста явно был коллекционер Впечатлений. Вдумчивый и не бедный. Чем уже тематика и шире разнообразие акцентов нерафинированного в её пределах, тем серьёзней коллекционер. Этот собирал маленькие садики и внутренние дворы. И он что-то свежее выпил перед смертью... Буро не забыл и туда бросить ледышку, Паж - полезный человек, ныряльщик... Отдельное Впечатление холодной, атласной лентой обвивало букет, проступая сквозь сюжеты. Аккуратные ручки складывают оригами. Сгиб, ещё... И пропадают...
На первых глотках Бест решил, что понял смысл "непередаваемого словами".
Нерафинированное Впечатление, если не являлся инвалидом или дроидом оставивший его, содержит отпечатки всех органов чувств. Плюс - его настроение. Мысли - не сохраняются, но отпечатано то, что испытывал, думая. Отношение к происходящему. Отстранённость от него.
Восходящие, собирая облачные эскизы, отбрасывают его в первую очередь. Зачем им в Собственном Мире чужое настроение? Связанное навсегда, к примеру, с силуэтами гор в недостижимой области Там. Они из каждого окна видны. И что, на них глядя, всегда одно и то же чувство испытывать? Каждый раз хотеть разрыдаться от плюща на балконной решётке? Глупость, конечно. А коллекционеры именно это и ценят в нерафинированном. Настроение же отдельное, пролившееся, собранное в дожде, оно плохо воспринимается, даже если недурно, непечально. Соскальзывает, длится мало.
В расплаве ача Бест видел ушедшие эпохи не только глазами оставившего Впечатление, но и глазами коллекционера, пившего его, видел дважды! Сквозь два увеличительных стекла... Настроения пересекались, сходились, как лучи в фокусе линзы. Подчёркивали. Обостряли до боли, щемящей тоски любования.
Кто-то смотрел на крутую дугу мостика над ручьём, который легко перешагнуть, по щиколотку глубиной, журчащим между булыжников... Всё условно... Прекрасно... Всё точно на своих местах. Два озера, под стать ему размерами соединяет ручей... Как же без мостика? Тогда и без озёр? Зачем они, маленькие, чтобы прямо от дверцы садовой к дому не пройти? Именно для этого. Прекрасно... Кто-то смотрел и был занят своими обычными мыслями. Не сегодня, прощаясь, махнёт она рукой с мостика... Но - завтра... А коллекционер, выпивший эту дугу, вскинутую над журчаньем, над кусочком неба в воде, он не отвлекался... Он, ставший дженераль, не существующий в насупившем для Беста моменте бытия, существовал в нём... И серебрящееся правое озерцо, и под ивами затенённое дальнее, что левей, и ветки, гладящие воду, он запивал первой, так долго первой, не достигающей рокового перевала за середину, ловчей тенью ача... Запивал, и каждая деталь для него - венец мироздания. Ножницами - и в раму. Можно не смотреть, где режешь, ошибиться нельзя... Не на что отвлечься, некуда больше идти... Вершина мира. Любой шаг - вниз... Зачем, куда... Ещё!.. "Честно, ну что за манера, наливать до половины!.." И тепло...
Не на что отвлечься, ага, но это же - Бест... Как и в змеевом бассейне, он, согревшись, успокоившись, немедля отвлёкся! Как зануда, да, выдалась свободная минута, и начал перебирать, чего не сделал, что сделал не так. За день, за сезон и вообще. Здесь упустил из виду, тут был невнимателен, с тем бестактен, и со всеми - недостаточно терпелив... Ещё кое к кому - слишком критичен, но это, почему-то не приходило в его голову!
А с кем был невнимателен? Да, собственно, с кем как раз-таки, с кем очень даже внимателен был! Чего-то не хватило, отсюда и чувство ущербности, недовольства. "К незнакомому человеку принёс старые споры Архи Сада, зачем? Лучше б спрашивал, лучше бы он вёл, а не мы... Такие послезакатные, ясные, как отжившие, уходящие глаза... Как будто он смотрел, смотрел в после-заката и... Поменялось местами: светло-карий, уходящий закат в глазницах, а человек - где-то там, в закате, свершившемся... Куда смотрит? На себя, на прошедшую жизнь?.. А каким пришёл Сури в Архи Сад? Это ж кому сказать, не поверят. И что? Всё легко исправили! Мурена, хулиганка, скульптор, да... У них у всех, избравших когда-то рыночную жизнь, есть в прошлом щербинка на судьбе. Им она представляется пропастью... Надо было о хозяине говорить, а не о нас. Прежде прозвища, "часовщик" имел ли имя? Что за имя?.. Что было до него?.."
Не все сады, дворики в магме просчитанные, приглаженные. Те, что Бесту сильней понравились, хозяйственные, естественны и просты. Согласовались с его настроем. Почти голая земля, сбрызнутая от пыли. Как у них, до первой посеянной травы. Никаких свиданий, ни красавиц. Циновки. Два старика в халатах. Одно чахлое деревцо. Чайник, пиалы. Книги. Запах фруктов оглушающий. Спелые, потому что, но поднос уже пуст...
"Он далёк от того, чем хочет казаться, Часовщик. И от места, где отгородил уголок... И от "автосоветчика"... И от коллекций своих игровых. Надо выворачивать наизнанку то, и то, и то... Что же получится? Человек, который желал бы домик подальше от толпы, но и гостей, и не ради игрушек? А ради чего? Получилось, что и всегда... Хищники, изгнанники, мы все мечтаем быть хозяевами Собственных Миров, и гостей принимать, предательства не опасаясь... Но всё же, ради чего?.. Если игры нужно понимать тоже наоборот? Значит - он ищет помощи?.."
Снова дворик. Печь... Хлебный запах. Бездна запахов во всех Впечатлениях. Полдень солнечный, руку на камень положил кто-то, чуть не обжёгся... И сквозняк... Прекрасно... Коллекция в дженераль ещё уже, чем казалась. Что ни дворик, то либо после заката, либо полдень и тянет сквозняком. Кто-то лежал на животе и листал, опять-таки книгу... "Этот человек к рукописному слову отвращения не испытывал! Книги почти везде, и заглянуть можно бы, но незнаком язык..." Строфы по четыре строки завитками разграничены... Дальше книги - кора дерева, тень ствола на стихах, спрятался от солнца. "Крона и корни, - подумал Бест, - вещи само собой разумеющиеся... Не удивительные. Момент ствола, уходящего в землю, поднимающегося из земли, вот священная тайна. В нём нет скрытой мощи корней, нет мимолётной, возрождающейся силы листвы... Переход, взаимосвязь. Память о неуловимом мгновении между "нет" и "вот!.." Между зерном и ростком. Великая тайна... О чём я?.. Как во сне: что-то понял, а проснёшься и рассказать не о чем. Новый дворик... Стааарый... Их закрытость прелестна..."
Всё чаще, обвивая жаркие, мелькало прохладное Впечатление оригами. Сколько времени прошло, Бест и не подозревал. На сколько Буро рассчитывал, столько и прошло!
Бест возвращался мысленно в затерянный меж игровых рядов дворик их мира, теперешнего. Обещал себе навестить хозяина в самое ближайшее время, и непременно в одиночестве. Ничего, будет искать и найдёт. Разберётся, свет не без добрых людей. Он должен понять, откуда берутся у живых людей такие неживые, ясные послезакатные глаза. Как окошка, как рама мира, но луча нет... Что там, в этом мире, пригласят ли его?.."
Среди изгнанников в Архи Саду и у Беста в его судьбе было мало действительно старых людей. Их мало вне миров, в принципе. А его тянуло к таким. Они Бесту интересней. Лелий был, посвятивший пещерным изгнанником, небесным бродяжкам всю свою жизнь, закончившуюся, и Бесту очень не хватало его. И ещё: Лелий был невероятно спокоен. Печать наличия Собственного Мира, надёжного убежища. Он излучал спокойствие. Бест тоже, но за собой этого не знал. Часовщик напомнил его... Бест хотел такого друга, уже считал его другом...
Холодное Впечатление стало связным, последовательно проявлялось. Перед чьими-то аккуратными ручками лежал глянцевый, белый лист...
Выпив свою часть давно, Буро наблюдал, ветра шум и вой слушал. Щелкал складным стаканчиком, раскрытым на конус, как бокал ача...
Руки во Впечатлении ловко приступили и быстро закончили остроносый бумажный самолётик. "Надо же, какое совпадение..." - успел подумать Бест.
Буро щёлкал стаканчиком...
Самолётик взмыл над маленьким садом, над озерцом, сделал пируэт... Тот, что Бест уже видел. Над водой, которую он уже видел...
От внутреннего зрения взгляд возвратился к полумраку сырого шатра... Чаша пустая. Руку свело. Буро щёлкнул стаканчиком. И покачал им в двух пальцах:
- Тебе не показалось.
Бест наклонил лицо над чёрным, пустым, мокрым дном, над изнанкой эмалевого, голубого мира и увидел себя там. Его бросило в дрожь. Рука не чувствует. И некуда положить.
- Можешь разбить её. Или отдать мне.
Забрал. Пальцы расцепил. Тент дрожал от порывов ветра, как Бест, с ног до головы.
- Не правда ли, великолепная, и по заслугам оценённая коллекция? Он был хороший человек... И ты узнал его, да?
- Биг-Буро, - сказал Бест, лязгнув зубами, - ведь ты же не... Ты не... Тридакна... Не лютая тень... Не бич с шипом, ты же...
- Узнал... Ну, вот и всё... Ты видел всё, что он, мой друг, между прочим, представлял собой. Ты понял глубже, чем возлюбленный понял бы, всё, что он чувствовал... Это - предел.
- Нет! Неправда!
Что на него будут кричать, Буро даже не сомневался...
- Что именно, Бест?
- Всё!.. Неправда!..
- Бест...
- Ни капли, о дроиды!.. Ни глотка, о дроиды!.. Дьявол, почему - эти!.. - лезут слова?! Ни секунды!.. Ни мгновения - не узнал, не понял, не видел!.. Там не было его, не было!.. Прекрасная?! Коллекция?! Да она не стоит одной секунды, одной улыбки живого человека!.. Биг-Буро, ну, ты же не идиот!.. Коллекция?! Пока пил, мне казалось - море... А где оно? Где небо, где облака, где берега? Как подойти к нему теперь?! Глубже?! Понял?! Океан высох, чтоб ты забрал из него крупинку соли?.. Ради этого?.. И я никогда, я же совсем никогда не увижу... Не смогу... Ну, ты же не идиот!.. Зачем?! Там нет его, не было! Нет человека! Там нечего понимать!.. Что?! Зачем?! Что я должен был понять?! Это - я понял!..
- Ни в каких Впечатлениях, - спокойно согласился Буро, - с роду не бывало никакого "его". Это ведь "его" Впечатления, они в нём, а не наоборот. А он, Бест, твоё Впечатление...
- Что?! Я должен был понять?!
- Что спрашивал. Что чувствую я, ача... Морское чудовище или неморское, или не чудовище... Что и ты: восхищение и печаль. Бест, мы не прикасаемся к другим. Когда любим и когда ненавидим. Даже когда целуем. Даже если умираем за них, для них, из-за них... Ради их спасения. Или ради их удовольствия... Даже когда выпиваем их жизнь. Не дано.
Бест стоял перед ним и жестикулировал одной живой рукой, а одну, болтающуюся как плеть, просвечивали огоньки дроидов, сбегая с плеча на пальцы.
- К чёрту твою философию! Почему?! Я спрашивал - почему?! Ты! Делаешь! Это!.. Почему?!
- Невозможно, Бест, разгадать вполне, кто, чем руководствуется и...
- Ты!.. Не кто-то, а ты!
- Когда как...
- Не когда-то! Скажи почему - в этот раз?!
- Этот раз начался очень давно, Бест... Потому что он устал... А я знал только один выход. Долгий, кружной путь... Заметь, туда же ведущий, куда все люди однажды приходят... Поэтому, в этот раз.
Бест замолчал. Оба слушали вой ветра, он словно за Буро выступил, подтверждал: да-да, мне ли не знать, что такое кружной путь, вокруг одного и того же, к одному и тому же...
- П-прости...
- За что?
- Я... Н-не ожидал... Но это неправильно?..
- Да что ты говоришь? Я в курсе, что это неправильно.
- Но зачем т-тогда?.. А...
Бест махнул рукой. Как только замолчал, расплав дженераль снова обжёг его, потёк, повторяясь, питая тело, вознося обрывки Впечатлений. Снова вспомнились послезакатные, прозрачные глаза... Горло перехватывает.
Очень древним жестом, то ли от привычек Восходящего всплывшим, то ли совсем с древности, закрывая не рот, а шею он стоял, покачиваясь, пытаясь подобрать слова... Они из горла, что ли должны изойти насквозь? Не поднявшись к губам, сухим от дженераль, а прямо в ладони из горла просочиться, на дроидском необщем выразить его тоску?.. Всё равно слов не нашлось...
Но он отомстил Буро тут же, не сходя с места. Неморское чудовище размышляло на два, на десять ходов вперёд. Насколько удачно оказалось представление? Достигло ли цели, и чем обернётся по большому счёту?.. А юный изгнанник - нет. Какие ходы, какие расчёты, какое будущее? Они, бездомные, возле каждой ночи на континенте стояли, как на краю... Трудно удержаться, не заглянуть... Не заглядывать и не помнить: там уже больше знакомых, чем тут рядом стоит... Переживший столько потерь, с дроидским драконом на груди, в бросовой одежде, и с титулом господствующего над первой расой, юный изгнанник, вскинулся, прежде чем уйти, снизу вверх потянулся к нему, к надежде... Идиотской, твёрдой и внезапной:
- Биг-Буро, это мистификация?.. Вы сговорились?..
Ача усмехнулся и закатил глаза...
Вскинув от горла руки, по-морскому, но не здороваясь, а прощаясь, Бест развернулся и пошёл. Так и не опустив их. Подняв выше. Лицом в полог, в пустые ряды, в песчаную утреннюю бурю...
Судьба предоставила ему место и время для горя, для прощания. Песчаную бурю. Небывалую и на памяти старожил. В двух шагах ничего не видно. Не слышно и голоса своего. Рыдай, проклинай, зови... Буро представить не мог, что там разыгралось за тентом. Потерял изгнанника, слишком сухо для превосходной морской чуткости. Разыскать, возможности нет...
Больше всего Бест напоминал стрелу компаса. Горели льдом и пламенем ладони, печатью первой расы. Он знал лишь направление. Он желал воочию убедиться... На самом деле: не знал, не желал, не думал вообще ничего. Хлопали тканевые тенты. Сливалось с бурей марево торговых шатров, они казались стоячими смерчами, воронкой вниз, протянутые до Собственных Миров, загодя умотавших домой хозяев. Носились по небу обрывки не устоявших тентов. Песок, мелкую рыночную пыль взметало, волнами гнало, позёмкой, обгоняющей фронта пыли. Мусор, обрывки, обломки швыряло, сбивало в кучи, раскидывало и вой - со всех сторон. Горячий, сотрясаемый дрожью, своих рыданий не слыша, Бест шёл в единственном направлении... Падал, оставался лежать под биением чьих-то шатров, бил их, упрекал, звал, дальше брёл...
Эскиза утраченного он так не оплакивал. Прорехи в рядах пещерных изгнанников, учившихся выживать, мужественно переносил. Оплакивал тех, первых - так же горько, и вот теперь... Застигнутый врасплох... Не ожидал. Не знал, что теряет будущее. Для Беста оно уже наступало, уже было, как полоса рассветная. А оказалось, что - нет. Не будет рассвета.
Часовщик, старый друг и собутыльник Буро и сам выпил с ним не одну чашу дженераль, так что Бесту и впрямь досталось нечто особенное. И, так подумать, Часовщик вместе с Буро предал его, предал несостоявшееся будущее. Передавая с Бестом знак, приглашение, Буро выполнял, попутно со своей задумкой, и его, Часовщика давнишнюю просьбу: знать кто. Увидеть хоть раз этого человека...
Давшая время горю, судьба дала, и вынырнуть из него, из самой глубокой впадины, не раньше, но как всегда... Пришёл. Безошибочный компас... С деревянным шорохом смешан шелест полос зеркальных, удержалось заграждение... Лупило его, не пускало. Бест упал насквозь, под смутным силуэтом дерева за бушующей пылью. Упал руками вперёд, в воду. Мелко, совсем мелко... Размокший листок белеет на дне. Мысли горя кончились, осталось чистое горе, шквал. Как бьётся, как рыдает, не видел со стороны. "Зачем же ты?! Зачем ты?.. Прощай..."
Чёрт дёрнул через шатёр возвращаться! Разбогател, мест навыкупал... Понаставил шатров, идиот предусмотрительный!.. По разным углам Южного. Шатайся, шайтан!.. От рамы по прямой давно бы пришёл, чёрт, чёрт!.. Споткнулся, чёрт!
Одежда сливалась с пылью до неразличимости. А лицо шевелило губами:
- Мы где-то знакомы?
- Не помню... - ответил мёртвый Бест.
- Вряд ли. Тварей всех родов повидал, чудес - никогда.
За три фразы наглотались пыли.
- Чудес?..
- Впервые вижу человека, которому хуже, чем мне.
- Ты мастер жаловаться. Но так сейчас мог бы сказать кто угодно. Как видишь, - Бест слабо улыбнулся, - я тоже мастер...
- Позволь, угадаю. На Южном погиб твой друг.
- Угадал. Теперь я...
- Не старайся, не выйдет. Ну и буря... Незнакомец, я родом отсюда, но и я заблудился. Хотя... Судя по занавескам...
- Выведи меня, - сказал полуживой Бест.
- Хорошо.
Бест закрыл глаза... - и от воды отвернулся. Густав взял его за плечо, так пошли. Вначале, как с поводырём, как Олив с раненым. После - рядом.
Выйдя на пустые, завывающие центральные ряды, Густав махнул рукой:
- Теперь прямо. Проводить?
- Будь счастлив.
Ага... Густав направлялся к Буро.
Глава 111.
Буро ведь первостатейным образом предстоящую охоту рассчитал! Кроме песчаной бури, конечно... Знал и про безумную цену на последнего короля, запрошенную Клоком. Уверен был, что невольный сюрхантер выйдет из Собственного Мира живым, а если и нет, то Густав лишённый Чёрного Дракона - достаточный результат, на руку. Редкостный дракон у него... Даже отравить подопечного не даст, чуткий и сильный, проявляющийся лишь по делу, впрочем, это уже заслуга непробиваемой самоуверенности Густава.
Но скорее всего, Клок выйдет. Готов и шатёр с ловушкой и люди, нанятые через третьих людей, осведомлённые каждый со своей ролью. Никто - со всеми, ни один с основным заказчиком. Опосредованный найм, так коктейльные конфетки продают, через письма на пирамидках. Подденут, подсекут рыбку охотники из массовки, Густав услышит - такое... На что не сможет не повестись!.. И бег-бег-бег!.. Готов и двойник Клоку, игрок, бегун... Не один Хан-Марик маскируется под охотника ради последнего рывка. Из полудроидов бегают хорошо немногие - танцоры с Мелоди. Он и был оттуда, с козьих плясок! Шустрый, быстроногий парень, на Клока похожий даже вблизи. Тут и буря кстати. Ветер утих, но пыльная взвесь на несколько суток окутала Южный Рынок.
Всё было готово. Вход в шатёр с пирамидкой замаскирован под вход в ряд... Хан-Марик, невероятным чутьём узнававший о появлении Густава на континенте, находился под присмотром только для этой цели нанятых людей, на конкретную четверть часа отвлечь, удержать его.
Биг-Буро всё приготовил - и всех распустил! С наградой. Без дела. В своём стиле. Не понадобились... "Чёрт с тобой, везучий, пресный, бесцветный комодо!.. Ящерица, чей мерзкий хвост выразительней морды. Заползи, поднимись на последнюю ступень. Оттуда взгляни на своё поражение... Соверши в конце никчёмной жизни одно доброе дело".
Эх, другой бы просто нанял сюрхантера, открыто! Игрок Против Секундной Стрелки вне игры, поссорившись, ловил другого из группы и ничего, не вредило имиджу. Но если ты Морское Чудовище, а главное - изгнанник, если можешь прямо тут, в пределах Южного на пирамидке поднять левую руку и опустить... А снять ею не человека за шкирку, а уже артефакт... Одно дело где-то там, в облачном мире... Совсем другое - тут!.. Да, разницы никакой, но она - огромна! Кто ж зайдёт к тебе, кто приблизится, не доказывай ты день за днём, что ты святее всех дроидов, до нимба над головой, эх!..
Рассчитал, приготовил... Ещё и Клок на выходе удружил! Буро знать не мог, но от разницы статусов и темпераментов чистого хозяина и раскаявшегося хищника ждал чего-то такого... Удружил, последняя капля... Он хотел, как лучше! Не портить мир, не исправлять без воли хозяина, просто оставить записку! А у него не очень с грамотой...
Как и Нико, обращаясь к Махарадже, он воспользовался обыкновенным для них способом - звуковой, говорящий отсыл к общеизвестному.
Щепоть песка высыпал на порог, на входную раму и сдувал, пока не различил отдельную песчинку, одну вещь, пригодную для превращения.
Песенка, такты из которой выбрал, поистине народная, авторства не имевшая. "Песенка Примирения". Ею заканчивались рисковые, конкурентные соревнования в кругу друзей и крупные игры. Ещё ей звали "Песенкой Будущего Дня". Куплеты незамысловатые, и повествуют о том, что прошлое осталось в прошлом. Далёкое, близкое, с чьей-то победой и чьим-то поражением... А затем: "...будет всё чудно, всё хорошо!.." Два куплета или - от вечера до утра, когда победители праздновали на Мелоди, и подхватывал весь рынок. Куплеты чередовались, известные повторяли, новые выдумывали... Посвящённые расставанию с прошлым куплеты медленно пелись, утешительно-лиричные. А про грядущее - быстро, весело, и шуточно, порой, отчего нет?.. В них и белиберду всякую присочиняют, перемежая словами: "...вот почему - ...вот насколько - ...вот оттого и..." - всё непременно будет хорошо! Невозможная чепуха сочинилась? Тем веселее!.. И спокойнее. Без рассуждений о будущем, без упоминания судьбы.
Милая традиция. Нормальная звуковая записка. Последняя капля для сюрхантера-приманки, для провокатора, чтобы окончательно взбесить добычу! Чтоб глаза застило.
Почему? Один момент вторичный - Клок, дурашка, создал её, не подумав, вместе с рамой. Частью порога сделал, где и лежала песчинка. Сразу не отломаешь, пустыми руками! А второй момент, кого её? Трещотку, разумеется! Простенькую трещотку. Ручную, если надо, самозаводящуюся от света, ветра или тепла. Будто в пару к той, оставшейся от Соловья. Той, лежавшей в особняке, в ящике стола, на всепроникающем песке испорченного мира. Две вещи во всём особняке жили долгое время: она и проклятая колода...
А самое-то главное! Эта песенка, этот бесконечный ряд парных куплетов, начинался всегда троекратным: "Друг мой!.." Хуже не мог выдумать! Клок устыдился за вторжение, сожалел, хотел примирения... Да, снова, да.
Густав воспринял как намеренное издевательство. Сначала не заметил, откуда звук. Обнаружив и не сумев отломать, пнул. Обругал. Позвал дракона и, сощурившись, как в уме держат что-то для превращения, канул в его белизну, направив дроида к одному из шатров Южного... Быстрей.
Нежный, навязчивый перебор трещотки остался в ушах. Пыльная буря вторила ему, шаги попадали в такт. Попадись Клок навстречу или ряженный под него, дополнительной провокации не требовалось. Не факт, что до ловушки добежали бы! Густав забыл и про медянку, готов был руками задушить! Натолкнувшись на Беста, отвлёкся...
Он шёл к Бутон-биг-Надиру, - проклятье всеизвращающей бездны морской! - с брусочком намертво склеившейся колоды! И тасовал, как её чудовищ, чудовищные проклятья в уме.
Дошёл, ветер утих. Взвесь мутила безлюдный, рыночный пейзаж. Похлопал в ладоши, и Буро пригласил его. Стремительный взгляд - в шатре никого. Тем не менее, стоп - за четыре шага до пирамидки. Дракон не проявился, но Густав ощущал его тепло за спиной. "Никогда комодо не расслабляется..." Буро усмехнулся:
- Неужели? - протянул руку и щёлкнул пальцами. - Давай сюда.
Густав вздохнул и отдал. Брусок с закруглёнными краями... Биг-Буро даже не взглянул на него! Подбросил чуть-чуть, словно взвешивая, с Густава глаз не сводя, насмешливо и сочувственно кивая:
- Шуточки, а?
- Дроидским светом и словом клянусь, не моя это шутка! Их!..
- Густав! Разве я сказал, что твоя? Узнаю, узнаю... Зелёной волны наездника. Кит схулиганил? - Буро перевернул колоду. - Ну, точно. Здравствуй, юноша Кит... То-то ты удивился, должно быть!.. Удивился, Густав? О дроиды, чуждые вере морской, у тебя такой вид!.. Хочешь выпить чего-нибудь? Не отчаивался бы раньше времени. То, что принёс, доказывает подлинность колоды. Джокер откроет её. А цена моя вот...
И Буро направил Густава в Архи-Сад. На свидание с призраком прошлого...
К Джокеру имелась поправка. Не дополнительное условие, нет. Но обстоятельство. Совершенно естественно оно вытекало из слов Бутон-биг-Надира: "Только тому, кто предъявит мне собранную колоду... - увидит…" Неприятное открытие... Густав получит Джокера. В смысле - увидит. Наедине. Что означало, никто другой карты ему не сделает. Сам. Как-то неприятно оно рифмовалось с ценой Господина Сомы, с отдачей долга - Хан-Мариком. Густав решил не заморачиваться раньше времени. Он не обязан делать карту прежде, чем истратит перемену статуса на живой артефакт.
Категорическое "завтра же!.." Биг-Буро с рукой простёртой в сторону центра Морской Звезды, к Архи-Саду Густав перевёл для себя как - "завтра вечером". Раз уж ночи безопасны у них. А день потратил, наводя справки об изгнанниках на Южном. Улов небогат. Так и сами они до последнего времени были небогаты! Что за дело рынку до них... Плодами торгуют - знал. Что умненькие, но на Техно редко забредают... От Карата услышал про "человека, господствующего над первой расой", вспомнил, что пересекались у Буро. Но человека из пыльной бури в нём не признал, не вспомнил. Неожиданно для обоих встретились в Архи-Саду.
Бест был рад ему. И Густав тоже, не обнаружив в изгнаннике ни экспрессивности, ни заносчивости, - "первой расой дроидов?" - ни наивности, раздражавшей его в нерыночных людях.
"Господствующему над первой расой" не понадобилось много времени обрести душевное равновесие. По крайней мере, напускное. Что до раны, она не затянется никогда, огоньки дроидов её не одолеют. Вода забвения тоже. Биг-Буро ача, не представлял глубины нанесённой раны, он виноват - и невиноват, мыслил иначе, другими категориями... Результата достиг вполне. О случившемся Бест не рассказал, и Мурене нет. Дальше его не пойдёт эта информация.
Порой в гостях всё хорошо, от уюта до гостеприимства, но видишь, что пришёл к чужому человеку. А бывает, бардак, по сторонам лучше не смотреть... Но по сторонам и не смотришь, видишь только хозяина!
Второй случай. Густав, прежде не заходивший в разросшийся сад-лес, не проникся к нему. Разве что - досадующей ревностью. Зеленью пахнет, влагой, дышится иначе, с пыльными рядами не сравнить... Сразу узнал он деревья сай. Высоченные кроны из сна, раскинувшиеся нижние ветви... Узнал и лекарство, пахнуло свежими жёлтыми цветами, комковатой жёлтой пыльцой, растёртой в тёмных ладонях Хан-Марика, лихорадкой вслед за кошмаром... Тут их - вон сколько! А у него - пустыня... С трещоткой на входе.
В Архи Саду Густав ощутил себя не вельможным владельцем десятка Пурпурных Лалов, ничтожеством. Нищим. Как ещё назвать чистого хозяина пустыни? Идиота, доверившегося первому из гостей - лжецу?
Немедленно он задушил порыв остаться тут же, в жёлтых цветах. А добрый, предупредительный Бест нарочно там и повёл его, заметив пристрастие хищников к этому месту и аромату. Отдохнуть захочет?.. Местным тоже нравится, но не с такой силой. Густав, хищник ли, нет ли, но оттуда, охотник. "День за днём под этими цветами?.. И кто на континенте богач?.." Сжав зубы, прошёл мимо, не замедлив шаг, не видел Бест изнутри этот бессмысленный рыночный гонор!
Надо ли говорить, что траву и кусты тут не стригли? Противоположность Гала-Галло... Мощёные дорожки, как на полюбившемся Техно, - и кое-где даже со смыслом мощёные! - добили Густава. Предпочитал с Бестом общаться, по сторонам меньше глазеть и не задумываться о месте, куда привела судьба.
Зелёные костры вытянулись в сумраке. Безветренно. Широкие языки плясали как танцовщицы под зелёными вуалями, на спинах драконов, с места не сходя. Глубоководные причудливые коряги усиливали сходство. Белые, долго горящие, не чернея до угля, рассыпались сразу в белый же пепел...
Но Бест привёл гостя, не пожелавшего отдохнуть в жёлтом гнезде к большому костру с тем же запахом, где между корягами горел "можжевеловый мёд", дополненный травами и клубками тонких корней змеевой "валерианы"... "Дроидское, непреходящее блаженство... С ума чокнуться, кто вообще на Южном знает, что такое тут есть?!"
Иссиня-чёрный, концентрированная ночь, Изумруд сидел, скрестив ноги, не вмешиваясь, слушал их... "Его девушка? Понятно... Везёт мне на заказчиков, на девушек... Гигант. Его бы против Шамана, на бой-кобры! За такое надо отдельную плату брать!.."
Мурена сверкала зелёными глазами из темноты, сквозь языки пламени зелёные. Густаву не нравились эти глаза, им - он не нравился, и её ожерелью что-то в нём. Мало ли что примстилось тени-подсказке... Не придавала значения до тех пор, пока, выслушивая обстоятельства, Густав не пробормотал: "Понятно, гут, гут..." Как полыхнули красными огнями эти глаза! Головой потрясла: "Где-то я слышала... Гут-гут?.. Селена... Охотник - Селена?! Оууу!.." Мурена исчезла из круга костра и возникла на границе Архи Сада, где ущелье, что разделит два мыса Морской Звезды, лишь начинается, где туман клубящийся виден у горизонта. Сбежала... "Оууу!.. Селена! Я должна им рассказать! Только не Изумруду! Нет, только Изумруду!.. Нет, никому!.. Нет, всем!.." - "Уймись, - сказал ей голос разума голосом Беста, - Мурена, немедленно уймись..."
Густав тоже не обрадовался, услышав имя Селены. Ему тоже хотелось потрясти головой, уши прочистить, не дунул ли в них кто из свистульки оливкой... Или проснуться. Чёрт, ошибки нет, она. "Чёрт, охоту на девушек всё время заказывают такие грозные личности!.. Морские... Ещё и старая знакомая... Но здесь не знают меня. Не знают вовсе..." Вообразить не мог, насколько хорошо знают и помнят! Как отпечаталось каждое слово Селены о предательстве и утрате, и смирный, непонимающий голос её, в уме зеленоглазой, буйной подруги, меньше всего склонной к прощению. Да и страстного желания понять в ней не наблюдалось! Милая, кроткая, перламутровая Селена... А вот ожерелье выпустить на волю, это желание тут как тут. Она и прежде, с момента создания с ним боролась. Не пришёл ли день, когда не надо бороться?..
"Розовая, как рассвет, - отметил Густав, - как юноша Кит, будь он неладен".
Вернулась костру. Мысль и взгляд скакали треугольником: Густав - Бест - Изумруд. Кому рассказать, с кем поделиться? И вдруг спросила себя: «А зачем?.. Этот не-полу-не-дроид, вывернутый наизнанку не-человек приближаться не должен к чему-либо живому! А уж снова к Селене, к ней?.. Оууу!..»
«Причём здесь Изумруд, а тем более Бест? Сезон ветров... Большие косяки Ро идут, под Южный мыс подныривая, над чистой водой рискованно проносясь, лишь бы удержаться в течении. Не изменяют себе. Отлично помню, где и когда идут... Во мрак уходят, из мрака вылетают пронзительные, как крик... Над южным мысом пролегает воздушный путь с Трассы к Южному Рынку... Над обсидиановой чернотой, приподнятой на столбах... И косяки Ро пересекают их, лишь самые крупные, неукротимые... Ах, как восхитительно следовать за Роем, в Рое мчаться!.. Как неосмотрительно было бы нырнуть пред ним!.. На какие дольки тонкой шинковкой рассекут они ныряльщика...»
Её глаза сияли ядовитой глубоководной зеленью, огнями Падающих Факелов, за мирной, травянисто-желтоватой зеленью костра... Вспыхивали.
Утром, на Белом Драконе, за изогнутую шею не держась, пятками сжав бока, она казалась, розовая, частью зари. Караулила... Интуиция не подвела её. Густав стал набирать высоту, по обыкновению, не круто уходя от континента. С колодой домой, верхом, ему лучше думалось в пути. На Южном мешают, в Собственном Мире невыносимо. А заказ неординарен, подумать было над чем…
Чужой Белый Дракон юркнул зигзагом справа из облака в облако, в лохматый обрывок ночных туманов, оттуда - наперерез.
Морская бродяжка, Мурена не признавала ни вызовов, ни промедленья. Не, пока развлекаешься, болтай, пугай, насмешничай - если поиграть выплыл. Но про жизнь, про справедливость если...
Дождавшаяся своего часа тень-монисто стайкой круглых рыбок трепетало в руке от нетерпения. Жадные. Хищницы... Мурена швырнула его, не замахиваясь, не раскручивая. Выпустила, как выбрасывают кулак вперёд, оно ей - рука. Целилась в голову, в глаза.
Холод - яркий, ослепляющий хлестнул по векам. Только и успел, что сощуриться. Но за пару секунд до того, при виде чужого дракона, рука уже сжала, уже освобождала медянку.
Змея-удавка и змея-тень перекрутились тугой, скрипящей спиралью. Их мощь, их столь разнородная сила раскалила медную в золотых кругляшках змею до свечения, до шипенья пара... Ожог плеснул по шее, по груди, скатился, пропал... Густав не видел. Ослепительно яркий холод стекал по векам, ему казалось, сквозь скулы, разъев их, внутри, по костям и зубам. Вокруг драконье тепло, Густав знал его, помнил, и не глядя, отличал. Но шею сдавила тонкая рука, жёсткое предплечье, острое колено - в спину. Злой голосок выплюнул на ухо: "Искупаемся?.."
Они упали в такой последовательности: штопор двух Белых Драконов, растаявший при касанье воды, голова Чёрного Дракона Густава, клубок его тела, чёрное, тлеющее тепло, в нём, хвостом драконьим обвитая Мурена, и Густав перед ней. Не отпускала.
Рык дроида совсем иначе распространяется в море... В другой бы ситуации заценить! Но с чего бы телохранителю просто так рычать в океане? Голос этих драконов - густой, вибрирующий, пугающе-близкий, сквозной... Как если пить лучший коктейль Буро на Мелоди под неистовство огромных барабанов!.. Функция Чёрных Драконов - пугать и приказывать - делает их особенными для людей. И парадокс, мало кто воспринимает это физически, как враждебность...
Под водой зрение вернулось к Густаву. Смутно… Окружающее представало маслянистым, разбитым на чешуйки. Да вокруг и крутилась чёрная чешуя! И он в ней, отрывая от глотки чужую руку. Дна нет, не обо что ударить спиной... Густав мог видеть половину моря занятую ромбами, сплошь, точно стёганое кимоно Кайзера. Рой шёл на них. На тёмном фоне простёганный, на обсидиане южного мыса, подземельях его, вознёсших сушу чёрных столбах... Ромбы, то есть, то нет...
Мурена под камнепадом рычания, в трёх уже сомкнувшихся, жарких кольцах, под когтистой лапой на голове, отвоёвывала последние секунды - гад не должен успеть всплыть! "Отпущу, сосчитав до двадцати, пятнадцати, а - десяти!.." Семь… Восемь…
Белки огромных круглых глаз в синем окоёме век... Прямо перед ней... В глубине рыка перекатывалось второе, третье подспудное ворчание... Ему хотелось ответить, на забытом необщем, на дроидском, чирикающим стоном...
Но Мурене уже доставалось от чужих драконов! Он знала - ответить, значит проиграть: звуки сплетутся, ворчанье дроида сквозь её отклик с нёба протечёт к Огненному Кругу... В руки, лишая сил полностью, несомненно... Спирали зрачков вращались и пульсировали... "Девять... Десять!.. Дроид, чаооо!.." Разжала руку. Острое колено толкнуло Густава - прочь!.. "Дррракон, исчезай же, чао!.." Он распустил кольца. Но, разумеется, не исчез, море...
Поразительно, дроид не причинит вреда человеку, и в драке он не вредоносен, не отвратителен, не колючий, не холодный, не ещё какой, но... Оказаться вне его колец, ворчания, вне пристального взгляда очей под размётанными бровями... - какое-то совершенно запредельное ликование!.. Быстрое растождествление производит такой эффект - сбрасывания угрозы на раз.
А считать надо было до двадцати…
Или хотя бы до пятнадцати... Зато перестраховалась. Мурена взмыла над стремительно приближавшимся косяком и вписалась в него сверху. Став частью, авангардом его, накатывающимся на Густава, сверху летела. Плыла.
Рой то штриховкой, то ромбами близился, бились плети хвостов… Ро - гигантские, Ро - прицельные, безошибочные в каждом рывке...
И вдруг - снова ослеп, окончательно?..
Зарево образовалось между косяком и человеком отплывавшим, безнадёжно медленно пятясь. Зарево, плавное, ровное... "Обо Аволь... Лакричное... - вспомнилось ему. - Правда что ли?.." Кто знает... Но это не Аволь.
Царь-на-Троне поднимался из глубины, из заснеженной степи. И свет его не позволял увидеть того, кто на ладони. Если, конечно, возносит, держа перед собой, а не действительно в сердце. Чтобы совсем скоро, в высоком небе поменяться с Восходящим местами, руке Доминго благодаря...
Единственный непобедимый дроид.
Косяк Ро дрогнул и распался. Обтёк Чёрного Дракона и человека, заслонённого им.
"Оууу!.. Ууу!.." - взвыла Мурена, проносясь мимо в косяке. Выбираясь из него также, через верх. "Не-человеческое-везение!.. Гад, гад!.."
Вынырнули синхронно вдвоём. Втроём, дракон обвивал обоих. Нет у Мурены теперь преимущества, нет монисто, нет времени на борьбу с драконом, второго косяка в его кольцах ей не дождаться...
Всё это время по причине и раненых глаз, и своего ужасного положения, связанного с водой Гарольда, с морем, Густав не больше способен было к сопротивлению, чем какой-нибудь, жадный до Лалов малыш с Техно, в его аттракционе вступающий на помост... Болтаясь на волнах, он видел, пассивно и неотчётливо, как девушка розовая, сделанная из начищенной меди, протягивает кошачьим жестом руку, обе лапы… Ощутил пощёчины десяти когтей, наискосок, мельтешение в содранной коже огоньков дроидов... И красным полыхающие, ядовито-зелёные глаза... Они пропали в чешуйчатом чёрном клубке, опять ничего не видно...
Мурена вынырнула уже за кольцами, волна подбросила её. Провыла ненавидящее морское: "Оууу!.. Уууу!.." Как дельфин выпрыгнула и канула под следующую волну.
Время не терпит, пришлось рассказать…
Какое потрясение: на Беста её рассказ, горькая тайна Селены, не произвёл, кажется, никакого впечатления...
- Охотник... - признал Бест, пожав плечами. - Такой нам и нужен, Буро попал в точку. С дьявольским, придонным терпением охотник...
- Бест! - округлившимися зелёными глазами хлопая, взывала Мурена, руки протягивая к нему, - Бест ты в туманном море, в дроидском не заблудился? Ты выходишь иногда?! Эта тварь жить не должна и не будет! Что хорошего можно ждать от него?! Не будет, оууу, я позабочусь!..
- Что ты говоришь?! - Бест ловил её растопыренные пальцы, собирая, держа, - Дроиды светлые тебя вразуми! Мурена, ты не хищница!
- Бест, он - не человек! Нельзя сделать мёртвое ещё более мёртвым! Очистить мир от него - можно! Как тела разбирают огоньки дроидов, чтоб не валялись вокруг! А он чтоб среди живых не валялся, гад, гад!
"Впервые вижу человека несчастней меня..." Нет, на личную благодарность Бест ссылаться не будет, а тем более не признается, что предшествовало их встрече... "Несчастней меня..."
- Опомнись, Мурена, очнись, он живой! Он прислан с добром, прислан...
"...другом" - хотел сказать Бест и осёкся.
- Не хочешь понять меня? Не надо!.. Зато Изумруд...
- Чего ты добьёшься, что за пользы с того, что узнает?! Нет, пусть охотник попробует!..
- Ты понимаешь, что говоришь, Бест? Нет, ты не понимаешь! Даже приблизиться к ней... О, теперь я догадываюсь, кого Селена заметила над Оливковым рынком!.. Ты бы видел её... Я-то думала, что вдруг случилась?.. Ну, вообрази что такое - приблизиться, просто приблизиться к самому лютому, лютейшему чудовищу... Ну, Бест!..
Бест честно попробовал вообразить...
Зачем воображать. "Просто приблизиться к чудовищу", к другому, настоящему чудовищу ему предстояло ещё множество раз. И помощь оказывать, и помощь принимать. И улавливать не до конца растаявший в воздухе, сухой, палящий оттенок дженераль. И молчать, и срываться на крик. И молчать, и молчать, и язык прикусывать, в пустую бы не молол... Бест предпочёл бы вместо всего этого по сто раз на дню встречаться с людьми, пытавшимися продать его лично.
- Мурена, я устал... Путь охотник попробует.
- А потом я откушу ему голову. И выплюну! И выпью..
- ...пожалуйста, не говори так!.. Я действительно устал. Ты хочешь, чтобы Селена вернулась? Ты не веришь охотнику, и правильно, а ей?.. Ты помнишь, какая она умница, как на самом деле сильна?
- Помню! Хочу...
- Прояви терпение.
Густав уже попадал в компании и ситуации, где часть людей против него, часть ставит на него. Собственно, на разломах таких трещин и проводил годы. Он виду не подал, через день утром в Архи Сад возвратясь.
По открытой улыбке Мурены в кругу приветствующих его изгнанников Густав понял, что намерения её серьёзны, и основания их - очевидны.
Следы от когтей ещё светились при повороте лица диагональными полосами, как грим небрежно стёртый после ночного Мелоди. Он мало пил воды, избегал, не умывался, наверно, поэтому медленна регенерация...
Мурена с детской непосредственностью стрельнула глазами на свои коготки, ого!..
"Подруга Селены, девушка Беста... Всё ясно. Зато умеет молчать, и это ясно! Чего Марик дичится их сада? Эти двое понравились бы друг другу!.. Имечко ещё то - Мурена..." Забавной показалась ему мысль, что общество терпел Морских Чудовищ выдающегося уродства, имея от их общества пользу! С теми вёл диалог, вроде Шершня, кто произносит слогов половину, наполовину зудит и гудит!.. А едва не расправилась с ним неразговорчивая отнюдь, морская охотница. Прекрасная как фея, розовая, медно-розовая... Препятствия чинящий валет в девичьем обличье... "Твоя судьба встретит тебя... И лицо её будет ужасно, ха... Пока что - прекрасно! Видно, не судьба!.."
Смеялся. Не обиделся, в общем.
Но стычка остудила и без того слабый, лишь намечавшийся порыв: искать совета у "господствующего над первой расой". Едва ли не поплакаться, пооткровенничать... Бет располагал к такому. Он наработал годами способность внушать надежду одиноким, будь то изгнанник, лепечущий на дроидском необщем, или комодо с Южного Рынка!.. Спросить бы, а что против ужаса, чистого ужаса Гарольда может встать - равновеликое, равновесное? Теперь нет.
"Гут, гут, - повторял он, - ну, ответь же себе сам, что непереносимого в туше гигантской гориллы? Он был не красавец, да? Не душка?.. И что?.. А если бы знакомый урод, Шершень, к примеру, восставал из волн Впечатления, так же опрокидывал бы в кошмар? Нет? Тогда чём дело?.." Трудно сказать… В том, что наяву Густав ни разу не заставил себя вспомнить, представить в деталях корень Впечатления - чёрный, вздыбленный загривок, клыки и бивни, норовящие поддеть, брызгающую из пасти пену... Не смог и попытаться. Он думал об этом, как о чём-то там, в отдалении, во сне... Иначе говоря, как о чём-то совершенно реальном! Ждущем его, сторожащем, неотвратимом...
Зеленоглазая фурия отвратила от мысли искать помощи у её парня. Но её атака показала Густаву, как ему жить с отравой Гарольда дальше... Он ведь моря так бы и избегал...
В сущности, Мурена поступила очень неблагородно, очень не по-дроидски. И признала бы это, увидев ситуацию охотника изнутри. Неизвестно сколько степеней утратил бы её праведный гнев.
Она пыталась расправиться с человеком страшно раненым. Как бы соломенного человечка, уже охваченного огнём пыталась на клочки разорвать. А он последнее, что может - соломенными руками закрывать от огня восковое сердце, буквально так... Буквально - Огненный Круг, как от огня, от кусачей морской воды, недостающего ингредиента адских превращений… Вспыхнет и развернётся цепочка, побежит огонь превращений вплоть до торжества древнего отпечатка...
Густав был практически уверен, что нырнув, глотнув солёной, острой, кислой воды, вынырнет уже чудовищем, бивни разорвут его лицо, задушит чёрная шкура...
На такую шкуру из теней нужно потратить много усилий не одно тысячелетие, вообще-то! Откуда чистому хозяину знать.
Он падал в ночной кошмар. В ту самую жажду, в напрасное сопротивление ей... Видение обратной звезды, сближение Впечатлений к перевёрнутому Огненному Кругу, сгоняемых мутным, настойчивым, жутким, не отторгаемым пятном. На которое не посмотреть... Вот сгонит, вот сплавит, выплавит морду себе с бивнями. Тогда будет не отвернуться...
Густаву было не до Мурены, не до острых когтей её.
Сплавить, это глоток. А он - нырнул, и сразу наглотался. Слишком много. Свободные Впечатления Великого Моря сделали с ним то же, что с любым другим: проявили всё связное и освободили от всего.
Долго болтался на волнах... С огромным трудом и трепетом позвал Белого Дракона. Боялся исторгать песню, зов из груди. Боялся обратиться, - как Олив назвал его, к тигелю? - к Огненному Кругу, приоткрыть, выпустить его преображающую мощь.
На белом дроиде ничком распластался и отдышаться не мог.
Зря он боялся, купание пошло на пользу. Избыток агрессивной среды. Внутри попросту не осталось того, из чего можно сплавить сильную тень. За отсутствием такового и корень Гарольда меньше досаждал ему. Густаву предстояло полюбить то, что пьют, балансирующие на краю морские-неморские чудовища - обычную воду из миров и Чистую Воду забвения. Обнаружить, что в его случае морская вода утоляет жажду и не требует после себя связных Впечатлений. А он как раз - её требуют…
Жить аскетом?.. А что, как будто жил сибаритом? Гурманом?.. Нет. Но одно дело, когда не хочешь, а другое - когда нельзя. Да, чёрт с ними, с покупными коллекциями, высокое небо любил! Под ливнями, под грозами... Мелкий и тёплый дождик преследовать целый день, историю мира проживая, наблюдая тихо, забыв, где ты есть, снаружи или внутри...
Ситуация же с пропажей Селены, - ...ура, умницы!.. И увы, умницы... - заключалась в следующем.
Сходство их с Ауроруа не ограничивалось кукольной внешностью и ранним обретением счастья в любви. Обеих обожали их Чёрные Драконы, вообще-то не склонные привязываться к людям, меняющие подопечных много раз неизбежно по ходу жизни... Дракон Селены при наступлении её невольного хищничества трижды справлялся у Гелиотропа, возможны ли исключения, может ли он вернуться, трижды получив отказ. В предыдущую эпоху эти девушки, блондинка перламутровая, платиновая и блондинка как рассвет золотая, могли бы родиться сёстрами, такими, что жить друг без друга не могут. Общий склад ума, та и другая обладали сильным умом технаря, склонным к абстрактным категориям, обобщениям. Инженерии экстремальной. Ауроруа - в чистом виде, в уме. Селена, в аспекте более-менее прикладном. Её дроид Салон и тема утраченного эскиза располагали к сложным, салонным играм. Не фантам и мухоморам, а со схемой, многими условиями и участниками.
Селена часто размышляла о разнице между собиранием облачного эскиза и властью гостя. Властью хозяина над ним... Особенно - про гостя.
Но понятия не имела, где экспериментировать ей. Привнести что-то в подводный, особенный Собственный Мир изумруда казалось безумием и святотатством! Он должен оставаться таким, каким увидела его, таким, беспредельной синей бездне которого, поцеловала
|
Автор: agerise / Дата добавления: 10.03.2015 06:20 / Просмотров: 397 |
Найти все творчество этого автора
|
